Дитя трёх стихий. Замуж за чудовище

– Надеюсь, приехавшие с вами шаманы не посмеют убивать наших птиц. В Хорнии они неприкосновенны.

– Что вы, принцесса, всего-то парочку ощипают, – невозмутимо ответил он и неожиданно расхохотался. А я открыла рот и захлопнула снова. Да он же просто куражится надо мной.

Попытка сохранить строгое лицо у меня сорвалась. Я почувствовала, как дрогнули уголки моих губ, и поспешно отвернулась, чтобы не показать, что у него получилось меня поддеть.

– Поехали, Лисса, – голос Алексы был напряжённым. Но она нашла в себе силы соблюсти этикет и выдавить: – Всего наилучшего, господа.

– Буду рад новой встрече, моя фея, – в голосе Токелы звучало превосходство хищника, ненадолго выпускающего жертву из когтей. Пусть побегает, никуда не денется.

Я развернула ящера вслед за сестрой, но сильная рука ухватила Наю за уздечку. Моя девочка терпеть не может такого обращения, он что, с ума сошёл? Ная резко повернула свою чешуйчатую морду к наглецу, и из пасти вытекла струйка дыма. Ой, сейчас она этого высокого гостя поджарит. Но чамп, продолжая придерживать упряжь одной рукой, второй прихватил её ноздри и легонько сжал. Ная удивлённо пискнула. Я не успела возмутиться, а темноволосый уже успокаивающе погладил её по морде и развернулся ко мне.

Мои ноздри защекотал запах хвойного леса, которого здесь было в избытке. Но, кроме того, я явственно почувствовала и запах раскалённых камней. А Роутег бесцеремонно положил руку мне на бедро и посмотрел в глаза. Я словно провалилась. Странное ощущение, я сижу верхом на ящере, а он стоит на земле. И почему мне кажется, что это он смотрит на меня сверху вниз? Это какая-то магия подчинения?

– Увидимся, Лисса, – в его голосе появляется бархат, и по моему позвоночнику поднимается тёплая волна.

Этого просто не может быть. Я закусываю нижнюю губу и даю Нае мысленную команду: «Вперёд!». Моя ящерка тут же трогается с места, но рука чампа успевает погладить меня по внутренней стороне бедра. Тугая пружина сжимается внизу живота, и я с трудом удерживаюсь от стона.

*****

– Видела я, как ты кокетничаешь с этим чампом, – сердито говорит Алекса, едва мы остаёмся наедине. Гвардейцы увели наших ящерок в загон, а мы поднимаемся по парадной лестнице. На ступенях на этот раз никто не толпится, только слуга, который открывает перед нами тяжёлую дверь.

– Что ты имеешь в виду?

– Да, в общем-то, ничего.

Алекса надолго замолкает, а я не решаюсь пускаться в объяснения. Что я могу ей сказать? Мы всегда делились всем, что на душе. Но сейчас Мира сидит в одиночестве, а я… как я могу рассказать сестрёнке, что произошло со мной в сумраке лестницы? При одном воспоминании о тех ощущениях меня бросает в жар. Может ли это быть тот самый человек? Если да, то как может моё тело так реагировать на одного из тех, кого я должна ненавидеть всей душой?

Меня охватывает смятение.

Мне больно от слов Алексы. И я не кокетничала с ним. Обидно настолько, что перехватывает дыхание, поэтому, когда мы оказываемся наверху, я отворачиваюсь и молча ухожу к себе.

Были у нас детские ссоры, как же без них. Но когда случались неприятности, мы всегда поддерживали друг друга. Что же происходит сейчас? Мне никогда не было настолько тяжело и страшно представить, что сейчас ощущает Мира.

А Алекса? Ей единственной ничего не угрожает, а она безжалостно укоряет меня. И за что? За то, что я в растерянности? За то, что из-под моих ног исчезла опора, и я не понимаю, что происходит. А ещё я не понимаю, почему этот чамп считает, что имеет право прикасаться ко мне, словно я его вещь. Ещё вопрос: не использует ли он магию, потому что никогда ни на кого из людей у меня не было такой реакции. Значит, и на него не должно быть.

– Госпожа, прибыла портниха, – я не заметила, как вошла Алита. – Вы пройдёте в покои к её высочеству Мире?

В первый миг я чуть было не рявкнула, что никого не желаю видеть, и пусть портниха придёт сюда, но поднимающаяся волна раздражения испугала меня саму.

Уже не первый раз за этот день меня бросает из стороны в сторону. Да я за всю жизнь не испытывала такого количества отвратительных эмоций. Ярость, злость, негодование, отчаяние, обида на самых близких и ужасное чувство вины непонятно за что, и всё это вразнобой, вместе и по очереди. Моя стихия к такому не привыкла. Того и гляди вырвется, и я кого-нибудь покалечу.

И хорошо, если это будет чамп, – кровожадно подумалось мне, а не кто-нибудь из ни в чём не повинных людей.

– Да, Алита, но я не могу идти в том, в чём была на тренировке, – сказала я, пытаясь приглушить рычащие нотки в своём голосе.

Не удалось мне полностью справиться с раздражением, мои слова прозвучали жёстче, чем обычно, но, что ещё хуже, стоявшая на столе чаша с настоем из асаи слетела со стола так, словно я её швырнула.

В принципе, так и было, вырвавшуюся из растревоженного Хранилища воздушную плеть мне удалось перенаправить в последний момент. Алита не маг – увидеть стихию она не могла, но, скорее всего, догадалась при виде последствий. Не привыкшая к такому тону девушка приняла мой гнев на свой счёт и, кажется, по-настоящему перепугалась.