Дитя Тсукуеми (СИ)

- Нет времени, - отмахивается от слов подчиненного Учиха и совсем без перехода, уточняет. - Как она?

- Жизненные показатели стабильны, - устало вздохнув, отозвался мужчина. - Однако она еще не приходила в себя.

- Что говорят ирьенины? - устало вздыхает Шисуи и тяжело облокачивается на стену. Старые раны дают о себе знать, но он должен кое-что сделать, да и выслушать отчет подчиненного необходимо. Чакроканалы немного побаливают, но ему все же удается наложить иллюзию на палату. Теперь никто не услышит их разговор. Какаши-сан бы точно одобрила его действия.

- Ничего конкретного, да и эти ирьенины... - в голос Медведя просачивается раздражение. - В Коноху надо ее, да нельзя перемещать, состояние может ухудшиться.

- Плохо, - Шисуи недовольно морщится, пытаясь придумать выход, представить, чтобы на его месте сделала Какаши-сан... хотя у нее в хороших знакомых была сама Цунаде Сенджу. Пусть та бы и не стала мчаться по первому зову, но все же бы посоветовала кого-нибудь ей на замену. Хотя он мог быть и не прав, у Хатаке всегда было несколько вариантов решения проблем. - Что с Пантерой, да и как твое состояние?

- Все в порядке, - отзывается Медведь. - Нас тот сумасшедший почти не задел, так пара порезов. Выглядит страшнее, чем есть на самом деле. Яд на косу он не наносил, поэтому отделались легким испугом.

- Вы узнали, кто это был? - несколько устало и совершенно не надеясь на ответ, полюбопытствовал Шисуи.

- Некто Хидан, родился и вырос в Югакуре, - устало откликнулся Медведь. - Был джоунином деревни, пока совет не решил встать на мирный путь развития и превратиться из Какурезато в курортный городок. Был известен своими резкими высказываниями, а когда было оглашено заключительное решение - сорвался. Вырезал половину старейшин с их семьями, а после решил уйти. За ним послали погоню, мы успели перехватить последнего выжившего из них.

- О примененной им технике, что-то узнать удалось? - заинтересованно подался вперед Учиха.

- Нет, никто ничего не знает, но очевидцы говорили о том, что в какой-то момент Хидан стал верить в некого Джашина, - разводит руками Медведь. - Религия старая, ее почти никто не помнит, ведь ее запретили очень давно, а последователей вырезали.

- Видимо не всех, - мрачно замечает Учиха.

- Не всех, - согласился с ним подчиненный. - Кстати, Ласка-тайчо, а что за дзюцу вы на нем использовали?

- Это клановое, прости, - откликнулся Шисуи, даже не задумываясь о своих словах. В памяти невольно всплывают картинки прошлого и появляется понимание, что с его глазами произошло что-то странное. Однако он решил отложить этот вопрос до Конохи, ведь, чтобы понять произошедшие изменения, надо сесть за медитацию. Иначе никак. - Что с Хиданом?

- Не известно, - невозмутимо откликается Медведь, но заметив, как прищурился командир, поспешно поясняет. - Зажженное вами черное пламя не пропускает к нему, а крики стихли еще в самом начале. Сейчас за этим местом следит Пантера.

- Следит? - удивленно зацепился за оговорку подчиненного Учиха.

- Пламя, оно не погасло, - коротко сообщает мужчина. - Мы следим за ним попеременно. Один живой человек и теневой клон кого-нибудь из команды. Опасно, конечно, но выбора нет.

- Хорошо, - согласно кивает Шисуи. - Если увидишь Орла, отправь ко мне.

- Хай! Ласка-тайчо! - бодро отозвался Медведь, смотря, как несколько тяжеловато отлепляется от стены его командир, но даже не пытаясь предложить помощь - обидится.

Учиха покидает палату, не волнуясь о том, что кто-то мог их слышать. Иллюзии великая вещь, а ему еще требовалось решить проблемы с переброской своей команды в деревню. Да и увидеть последствия той техники, что он применил в прошлый раз. Следовало очень много сделать, но это и к лучшему. Шисуи чувствовал, что не готов засыпать и вновь видеть свою ожившую мечту во сне. Это было слишком больно, и он все чаще стал себя ловить на мысли, что не хочет просыпаться.