Дитя Ветра

Не важно где схоронят – в склепе с графином графинь или пакете концентрированного маргиналитета, меня не отыскать в сплочениях биомассы. Ненавижу, обрекших на удел сгнивать, ожидать утешения в расставании – едином – с телом, с миром – полюбившимся и вовлёкшим в тайное, теснение миров; нить дотронулась запястья и повлекла, повлекла, увлекла, вовлекла. Не вернуться.

Радуга, Арка Небесная, определила чертог и зовёт, взглянуть на рождения тысяч, тысяч. Мне прямо, без права свернуть, – но оглянуться. Луна – моё Солнце – прими в Обитель Симфоний Нашептанных»

Аккомпаниатор – «Свидимся, в Конце» - прохрипел – «Жжём скорее» – в слезах.

P.S. Покойся, печальная, заступник Своеволия, Безмятежности и. Любви; ибо Ты познал Большее.

оо OGO^wamtn oG^^amtn,

Кудри вились по плечам, какие бывают у архангелов, окрывали тенью сути до лопаток и отсвечивали мироустоям, кофейные, блеском седины. Губы сочились жизнетрепетом, – бесчувствие забралось в уголки и расцветало над уцветаютцим. Манускрипт – в руке, голос – девичий – в голове: «Твоя Любовь закончилась», – -возвестил скорбно – «Время для Важного», – пергамент овлажнел а пространство вобрало вихрь уличной смуты, пустой, влекутций и уносятций.

Роняла слезы по ночи траура, в Дожде и Дождевике, когда Ветер подхватил одну – и занёс в окно непритворённое ближайшего из домов. Собирала частицы Сутцества своего, разрозненные и взаимоотталкивающие, на ниточку волоса стального с пряди девушки альбиноски, а последняя сталась занесётшой за порог оконный, – и дверной. Женстветшость вилась шлейфом шествованию Эфемера во плоти.

Смеркло. Манускрипт ютился в строфах свечного, получитель раскуривал опиат меланхолии и безмолвил; музыкант красноречив молчатшем. Дуноветше – свеча погасла; пламя возбрало своё: пергамент иссох, растрескался и обратился пылью.

Рассматривает, сочувствует. Долго. Всматривается в пропасть ран – и изумляется: являться таким, – и не обладать собой, вмещать Вселенную – не подозревая: Мы-Ум

– Мы-Меньшее.

Взгляд Ангела дарует искупление встречным – но сулит страдание возлюбленному. Страдалец смирился, глянул в сторону Незримой. Тяготение.

Провела по пеплу: «Сожалею. Твоего не менее мне скорбно. Позволь исправить?»,

– глаза полусомкнуты-полуразомкнуты.

«Составьте партию моей страсти» – размыслил – «Желаю Душу Любви -воплощённую, обретённую мною во пластах времени и пространства. Желаю Достойного разделить жизнь. Воплощённая Весна» – ещё – «Осточертело, пресьтгило. Достаточно хотеть хотеть хотеть хотеть хотеть. Ты бессущественна, пусть существуешь; не верю, не верю,– оставь мою Надежду»

Шлейф оседал флёром поверх данностей и влачил во Таинсл’во Вечерий, на зов непристанный духа ушедшего сейчас.

Смерти весттшки – кудри седые – свили покров судьбам разрозненным, сердцам порочным, душам несуженным:

Йбиваож собй невинны аи?

иродайжсй йеоданению» стфойъ сотню иотфаений. аенно Сниаойдйж G аабъгтий объг^шЯ. Вададиж реааийж ана{*ение.

Варет^йжсй войверн^ть огни воаи^шЯ. – роирийа*

Тепло ОБИЛО шею, спустилось на плечи и задрожало дыханием шепчущим, невинным. Терпящий оздался мелодраматизму – раскрьшся фразировкою искомою, в истории: «Сущесилвуеиль. Смоилришь – и молчишь^ наблюдаешь! Посмела воим-и в жизнь

истории: «Суш1ес1мвуешь. Смо1мришь – и

не вморгнувшисьJ и скорбь сбылась раалланлои меньшею»

К чему всё? Не ведаю. Роман спиритический.

Данавее*

L

…несколькими Осеньями позже… ...Девушка – Вино…

«Нашгток сладчайший – глоток старого доброго красного сладкого подь жажду суточную» – проносилось в голове жертвы описания нижеследующего.

Фигурой, не одинока – одной: возникал из окраины ночи и нырял обратно. Существо-статуэтка: походка плавна, движения завораживаюгци, жесгодиртгжировашая – в такт Ветру.