Дитя Всех святых. Перстень с волком

— Свет Севера не может проявиться так скоро. Совершенно недостаточно осуществить Великое Деяние. Нужно проявить себя достойным до самой смерти, и только тогда, в этот самый миг, он и появится.

Мэтр Фламель прервал воспоминания и вновь вернулся к рассказу о паломничестве.

— Знайте же, что Компостела — это и есть «compost stellae» и что этот самый «звездный перегной», или «campus», и есть, прежде всего, материя для второй ступени.

Франсуа поблагодарил мэтра Фламеля. Он хотел было уже подняться, но внезапно все его тело пронзила невыносимая боль. Это было, без сомнения, следствием тягот путешествия и холодной погоды. Никола Фламель любезно предложил ему собственную комнату, и Франсуа провел в Париже всю зиму под наблюдением лучших столичных врачей, ибо алхимик был очень богат.

Время от времени Никола Фламель навещал больного. Как-то в феврале Франсуа осмелился задать ему вопрос, который считал для себя крайне важным:

— В каком виде использовали вы этот самый перегной?

Мэтр Фламель соблаговолил ответить.

— Я выбрал «Mutus Liber» [32], это единственная книга, в которой говорится исключительно о белой ступени.

— Я не видел ее в своей лаборатории.

— И, тем не менее, она должна там быть. Все пахари, достойные этого имени, должны иметь ее.

Франсуа задумался. Но напрасно он рылся в своей памяти — он не вспомнил ни одного произведения с таким названием. Разве что оно затерялось среди тех весьма потрепанных и старых книг, которые он не сумел прочесть. Франсуа поделился этим предположением с алхимиком. Фламель согласился с ним:

— Вероятно, это именно так. Как только вы ее отыщете, немедленно поговорите с ней и постарайтесь услышать ответ.

— Но книга не может говорить, она нема, и ответом ее может быть только молчание.

— Именно. Молчание.

Франсуа ничего не добавил к сказанному. К тому времени он пережил уже достаточно много, чтобы ничему не удивляться. Он знал, что все этапы и ступени Деяния отнюдь не абсурдны, а их невразумительность и туманность выглядят таковыми лишь на первый взгляд…

Поправлялся он довольно быстро и, когда настали первые ясные дни, был уже совсем здоров. Франсуа пустился в обратный путь 2 марта и прибыл в Куссон девятнадцатого числа того же месяца, прямо ко Дню святого Иосифа.

Даже не поинтересовавшись новостями и не спросив о том, что произошло в замке за время его отсутствия, Франсуа попросил у Юдифи ключ от лаборатории и немедленно отправился туда. Он хотел как можно быстрее отыскать «Mutus Liber».

Он вошел в первую комнату, миновал библиотеку, которую, уезжая, тщательно прибрал и оставил в идеальном порядке, и оказался в лаборатории. Он склонился над грудой старых ветхих книг, сваленных в беспорядке прямо на пол, и начал именно с той, в которой говорилось про перегной.

Титульная страница отсутствовала, и не было никакой возможности узнать, действительно ли это «Mutus Liber». Понять это можно было, лишь прочитав ее. Учитывая плачевное состояние книги, на это Франсуа понадобилось целых три дня. Но напрасно он портил глаза. Ничто не указывало на то, что речь идет именно об этой книге.

Тогда он перешел к другим, еще более ветхим и потрепанным. Разбирать их оказалось еще труднее. Некоторые рвались, стоило только взять их в руки. Франсуа вынужден был восстанавливать страницы, которые рассыпались на кусочки в его пальцах, и угадывать слова, скрытые под пятнами плесени или почти стершиеся от времени.

Через неделю он вынужден был отказаться от своей затеи. Ничего! В этой груде ничего нет! Внезапно его охватила ярость. Он проклинал своих предков из Куссона, не имевших в лаборатории этой самой «Mutus Liber», которая должна была быть у всех пахарей, достойных этого имени!

Франсуа зажег атанор и принялся рвать эти омерзительные, гнусные на вид книги. Он швырял их в огонь одну за другой. Вскоре стало так жарко, что он вынужден был выйти. Франсуа покинул комнату с гневом в душе и, входя в библиотеку, так сильно хлопнул дверью, что одна из переплетенных в волчью шкуру книг от удара упала с полки.

Алхимик застыл на месте и вдруг поневоле задрожал. Он опустился на колени… Упав на землю, книга сама собой раскрылась — и, разумеется, две ее первые страницы оказались пусты. Потрясенный, Франсуа прошептал:

— «Mutus Liber!»

Слова мэтра Фламеля звучали в его памяти: «Это единственная книга, в которой говорится исключительно о белой ступени…» Это была именно она! Вся эта библиотека состояла лишь из немых книг, без малейшего следа текста, из белых книг, из непорочной белизны белой ступени Великого Деяния.

Его предки Куссоны отнюдь не были дрянными пахарями. Напротив, они явили доказательство удивительной изобретательности. Эта библиотека была устроена не только для того, чтобы отвадить праздных любопытствующих; она была предназначена послужить алхимику, преодолевшему первую ступень и приступившему ко второй. У Куссонов хранилась не одна книга «Mutus Liber», их здесь насчитывалась целая сотня!