Дитя Всех святых. Перстень с волком

С беспокойством он осознавал, что «Mutus Liber» утрачена окончательно. В этом не было ничего удивительного: от растаявших сугробов повсюду потекли ручейки, и книгу могло отнести очень далеко. Весь день он провел в поисках. Наконец вечером Франсуа обнаружил свое сокровище в широком ручье — то был настоящий горный поток.

Франсуа выудил книгу из ручья, и его охватило отчаяние: со страниц стекала вода, книга вся пропиталась влагой, как губка. Он встряхнул ее и открыл.

Сердце едва не выскочило из его груди: первая же открывшаяся страница оказалась пустой! Франсуа лихорадочно стал перелистывать книгу. Но все, все страницы были совершенно белыми! Смытые водой чернила исчезли. Вода, символ белой ступени Деяния, очистила черноту текста и осуществила дистилляцию, то есть процесс, который и требовался на данном этапе.

«Mutus Liber» дала свой ответ, и ответом этим было молчание — совершенное молчание того, кто обрел мудрость и отныне предпочитает безмолвствовать…

Франсуа сунул пустой том под мышку и направился к собору, чтобы присутствовать на мессе.

На следующее утро он вновь отправился в путь. Настроение было радужным. Он шел на север, к тому, что в конце его жизни должно было стать — и он надеялся на это всей душой — его светом. К своему колокольчику паломника Франсуа прицепил, согласно традиции, одну из ракушек, которые можно было найти лишь в Компостеле и которые так и назывались — ракушки святого Иакова, покровителя алхимиков.

Франсуа не мог знать, что далеко отсюда, в Блуа, произошло событие, которое имело непосредственное отношение к его внуку и, стало быть, к нему самому…

***

Возвратившись в Блуа после бракосочетания Шарля Орлеанского и Бонны д'Арманьяк, Анна и Шарль де Вивре старались держаться скромно и незаметно. И, тем не менее, эта чета привлекала всеобщее внимание и неизменно вызывала симпатию. Хотя молодые супруги были сосредоточены исключительно друг на друге и не обращали внимания на происходящее вокруг, в их близости было нечто сияющее, лучезарное. Все, кому доводилось увидеть их вместе, таких нежных, предупредительных по отношению один к другому, тоже почему-то начинали чувствовать себя счастливыми.

Разница в возрасте, столь явная поначалу, теперь совершенно не бросалась в глаза. Впрочем, Шарль за последнее время резко вытянулся и теперь стал почти одного роста с Анной.

В конце мая 1411 года Анна де Вивре сообщила супругу о своей беременности. От радости он едва не потерял сознание. Шарль долго не мог прийти в себя и, наконец, воскликнул:

— У ребенка будет ваше имя!

Анна не могла скрыть своего удивления:

— Но мы ведь хотим сына, а не дочь.

— Если родится сын, назовем его Анн. Такое имя дается мальчикам, хотя и гораздо реже, чем девочкам.

Так и было решено: кто бы ни родился, в семье Вивре будет два одинаковых имени.

Утром 6 января 1412 года, на день Богоявления, Анна и Шарль вместе со всем Орлеанским домом присутствовали на торжественной мессе. Анна как раз причащалась, когда внезапно ее пронзила боль. Слуги поспешно отнесли ее в спальню, но Шарль остался в часовне, чтобы помолиться.

Господа Иисуса, которого чтили в этот день, он просил за свою жену, чтобы ее миновала трагическая судьба Изабеллы, чтобы Создатель не отнял ее во цвете лет…

Молился он не очень долго. Около получаса спустя в часовню вошла повивальная бабка. Шарль резко поднялся.

— Монсеньор, родился мальчик!

Шарль тут же спросил:

— А как мать?

— Она прекрасно себя чувствует. Я никогда еще не видела таких легких родов!

Он поспешил в спальню. Румяная, счастливая роженица нежно улыбалась прелестному новорожденному малышу, которого держала в руках. Насколько же напрасны были все их опасения! Маленький Анн родился в День Богоявления 1412 года, день славы и торжества. Большего счастья и желать было невозможно!

Шарль не мог сдержать крика радости и подошел к постели, чтобы впервые взять сына в руки.

Потом обернулся к матери. Анна, измученная, утомленная счастьем, никогда еще не была так красива. Как он любил ее в эту минуту! Целомудренным поцелуем он прикоснулся к ее волосам и вышел, оставив ее отдыхать.

Через три дня, утром 9 января, когда Шарль вместе с дозором объезжал на лошади владения, переполненный радостью и надеждами, Анна де Вивре внезапно ощутила ледяной холод. Позвали врача, а тот, в свою очередь, велел пригласить священника. Началась послеродовая лихорадка, от которой не удавалось оправиться ни одной роженице.

Вечером, когда Шарль вернулся, Анна была уже мертва. Он ринулся в спальню и, потрясенный, увидел то, что ознаменовало конец его собственной жизни. Его возлюбленная жена лежала на кровати, по углам которой горели четыре факела. Фрейлины герцогини занимались ее последним туалетом, обряжая умершую в свадебное платье. Снаружи шел снег.

Все было белым: брачный наряд, простыни, снежные хлопья за окном, но самым белым было лицо Анны. Она вступила в вечную зиму…

***