Дитя Всех святых. Перстень со львом

В Вивре Франсуа провел такие мрачные дни, какие ему уже давно не выпадали. Ариетта, напуганная ранением сына, которое расценила как кару небесную, казалось, навсегда утратила былую веселость. Изабелла не покидала своей комнаты в ожидании Рауля де Моллена, который все не приезжал. Новости из Бретани по-прежнему были одна безнадежнее другой. Король упрямился, продолжая бессмысленную войну. Клиссон все так же стоял под стенами Нанта, а дю Геклен — Ренна. Если верить слухам, этот последний собирался вернуть королю меч коннетабля и уехать в Испанию — отвоевывать свое королевство Гранаду…

Каждый день Франсуа приходил к изголовью Луи. Он спрашивал сына о самочувствии, которое улучшалось с каждым днем, и подолгу молчал, не находя слов. Луи тоже молча смотрел на отца и улыбался. Казалось, во всем замке он один был доволен. Увечье делало его неприкасаемым. Что взять с калеки? Что посоветовать, в чем упрекнуть? Яснее, чем когда бы то ни было, обозначилась его судьба. Силою обстоятельств Луи де Вивре никогда не станет рыцарем. Он будет человеком из тени, тем, кто посылает людей сражаться и решает их участь, стоя у них за спиной.

Был у Франсуа еще один повод для угрюмости. Ему недоставало Франсуа де Флёрена, оставшегося под стенами Ренна продолжать осаду. Настоящий его сын — именно он, тот, кто жадно ловит каждое его слово и испытывает перед ним безграничное восхищение. Только Франсуа де Флёрену, и никому другому, сможет он передать то немногое, чему научила его жизнь, как это сделал когда-то в отношении его самого Ангерран…

***

В самом начале 1380 года Ариетта сообщила Франсуа новость на первый взгляд счастливую, но которую оба ощутили как катастрофу: она вновь была беременна. Они ничего не сказали друг другу, но подумали об одном и том же: о предсказании Тифании. Шел четный год, и это был четвертый ребенок. Он не выживет. Еще одно крохотное существо повторит судьбу Катерины…

Прибытие в Вивре в конце апреля Франсуа де Флёрена принесло настоящее облегчение. К тому же он привез важную новость: Карл V понял, наконец, свою ошибку. Осада с Ренна и Нанта снята. Следуя за коннетаблем, французская армия отправлялась к Жеводану — добивать последние «роты».

Франсуа решил ехать без промедления. Ариетта, которой было уже под сорок, плохо переносила беременность.

Она даже слегла в постель на несколько дней. В спальне они и попрощались. Ариетте хотелось улыбаться, как обычно, но не хватило на это сил. Когда Франсуа целовал ее на прощание, она вдруг разрыдалась, стала цепляться за его одежду, умоляя не уезжать, и Франсуа пришлось силой разжать ей пальцы. Дочь и сын ждали его на подъемном мосту. Изабелла плакала, но трудно сказать, был ли тому причиной его отъезд: последнее время она вообще плакала не переставая. Что касается Луи, то он помахал отцу на прощание своей культей, и Франсуа очень хорошо почувствовал, что сын вкладывает в этот жест изрядную долю вызова.

Франсуа де Вивре и Франсуа де Флёрен присоединились к французской армии в Нанте. Франсуа почувствовал, что оживает. Они все собрались здесь под знаменем коннетабля: Клиссон, Сансер, Бурбон, Танкарвиль. Война вновь обрела смысл. Им предстояло взять две крепости, занятые опасными главарями банд: Шалье, где засел Бертюка д'Альбре, и Шатонеф-де-Рандон, удерживаемый Пьером де Галаром.

Путь из Бретани в Жеводан предстоял долгий, и армия дю Геклена двигалась короткими переходами. В дороге у Франсуа де Вивре и у Франсуа де Флёрена хватало времени, чтобы поговорить. Молодой человек рассказывал о своей жизни: о детстве, о смерти отца, о воспитании, которое дала ему мать, о первых любовных увлечениях, о надеждах и страхах. Никогда и никому раньше он так не доверялся и испытывал от этого огромную радость. У Франсуа, в свою очередь, не проходило впечатление, что перед ним — он сам, ставший на двадцать лет моложе. Он давал юноше советы, как избежать ошибок, которые когда-то допустил сам. Хотя они оба теперь были рыцарями, Франсуа де Вивре так и не удалось установить между ними отношения равенства. Франсуа де Флёрен по-прежнему обращался к нему «монсеньор», а сам он по привычке звал юношу просто Франсуа.

В Пюи Бертран дю Геклен решил остановиться на две недели, чтобы помолиться Черной Деве. Дю Геклен особо почитал Богоматерь, на что указывал и выбранный им боевой клич. В течение этих дней Франсуа много раз видел коннетабля вблизи. Он нашел, что тот удивительно постарел: волосы поседели, а лицо избороздили морщины. В сущности, дю Геклен выглядел как раз на свои годы, но он постоянно развивал такую бурную деятельность, что все забывали, что ему уже шестьдесят лет.