Дитя

– О чем? О чем вы с ней говорили?

– Сейчас уже не важно. Я устала, Гарри. Поеду я домой. Кейт меня подвезет.

Гарри вперивает взгляд в Кейт, которая разговаривает возле своей машины с молоденьким парнишкой, давая ему деньги на такси.

– Это вы ее так расстроили?! – кричит на нее Гарри, и у паренька появляется испуганный вид, будто это его в чем-то обвиняют.

– Нет, Гарри, вовсе не она, – останавливаю я подругу. Мне хочется скорее все это прекратить. Еще каких-то эмоций я уже не вынесу. – Просто слишком много для меня за один вечер. Со столькими сразу повидалась. Столько воспоминаний, и далеко не все хорошие.

– Прости, Эмма, – стискивает мне руку Гарри. – Не надо было мне тебя сюда тащить. Я провожу тебя до дома.

Но я качаю головой:

– Не беспокойся, со мной все хорошо.

Нити моей ужасной истории все еще разматываются у меня в голове, и я не способна делиться этим с кем-либо еще, даже с моей ближайшей подругой. Гарри огорчится из-за меня и рассердится, и, помимо собственных переживаний, мне придется справляться еще и с ее эмоциями. Она не поймет, почему я предпочла поведать свою тайну незнакомому человеку. Но мне это показалось как раз более безопасным. Мое сегодняшнее признание было почти что анонимным.

– Я тебе утром позвоню, – бросает напоследок Гарри, когда мы трогаемся с места, и расстроенно машет мне рукой.

До моего дома мы едем довольно долго, виляя поначалу темными проулками, потом выскакивая под ослепляющий свет встречного потока на автостраде. Мы почти не разговариваем. Я лишь даю указания, куда ехать. Мол, здесь налево, потом по круговому перекрестку. Мы с Кейт обе глубоко погружены в собственные мысли. Я заново переживаю свой позор, и меня теперь преследует неодолимый страх.

Когда я вхожу в дом, там царит полнейшая темнота. Пол не оставил в прихожей свет. Какое-то время я просто стою во мраке, не в состоянии даже передвигать ноги. Во мне начинают толпиться мрачные мысли.

– Эмма, ты в порядке? Что ты там делаешь так долго? – слышится сонный голос Пола.

– Ничего. Просто снимаю пальто. Иди обратно спать.

Я наконец включаю свет и зажмуриваю глаза, чтобы их внезапно не ослепило. Потом медленно их открываю, привыкая к яркому освещению. Все выглядит как будто так, как я и оставила вечером перед уходом. Все так же на крючке висит куртка Пола, на столике покоится стопка так и не вскрытой рекламной почты, на коврике ровным рядком выстроена моя обувь. Однако все теперь переменилось. Я выдала свою тайну. Теперь ко мне явится полиция. Мне надо время, чтобы хорошенько все обмыслить. Придумать новый план.

Я чувствую себя как дикий зверь, что крадучись подходит к самой кромке воды, а за изгибом реки уже с готовностью его ждут, щелкая пастями, крокодилы. Сразу возникает мысль куда-то убежать, спрятаться. «Это в твоем-то возрасте? – осаживаю я себя. – Не будь смешной». Настало время предстать перед лицом правды и все признать.

У меня зарождается новый, уже совершенно взрослый план. Я больше не стану беречь сон этой спящей собаки.

66

Суббота, 28 апреля 2012 года

Кейт

По пути домой Кейт заблудилась. Она проскочила нужный поворот, но поняла это лишь через двадцать минут, когда неоновая подсветка за окном сменилась сплошным лиственным пейзажем.

– Зараза! – ругнулась Кейт, глядя на дорогу впереди.

Она съехала с трассы на площадку для отдыха, но не смогла из рук выпустить руль. Она глядела на свои побелевшие костяшки пальцев, словно они принадлежали кому-то другому.

Кейт как сейчас видела лицо Эммы, белое от потрясения в темноте салона, видела шевелящиеся губы женщины, озвучивающие ее ужасный рассказ.

«А как она закричала, что это ее ребенок!» – вспомнила Кейт. Это не на шутку напугало журналистку. И этот крик, и боль в голосе – все это выглядело совершенно правдивым. Но действительно ли с Эммой все это произошло?

Газетчиков нередко осаждают люди, подверженные бредовым расстройствам или же патологически ищущие к себе внимания. Несчастные люди, которые нацелены любой ценой сделаться героями новостей.

Кейт пробило дрожью. Мысленно она была еще в Вулвиче, перебирая все вопросы и ответы, пытаясь понять, что она могла упустить.

– Там что, выходит, два младенца? Два новорожденных в одном месте? Черт подери, этого просто не может быть, – сказала она вслух. – И что мне с этим теперь делать?

Все это понеслось как-то слишком быстро, и Кейт чувствовала, что теряет контроль над ситуацией. Над своим же материалом.

Когда она впервые наткнулась на крохотную заметку о найденном скелете новорожденного, Кейт надеялась, что сумеет написать трогательную статью про это безвестное дитя и про стоящую за ним чью-то личную трагедию. Самое, что надо, субботнее чтиво, думала она. А для нее – возможность отойти наконец от этого бесконечного конвейера интернетных новостей. Однако стоило тронуть поверхность – и это запустило целое извержение самых неожиданных секретов. Ей бы в азарте потирать руки, радуясь, что наткнулась на такой колоссальный материал, но Кейт чувствовала себя так, будто ее саму подхватил и понес этот мощный поток информации.