Дитё. Князь

– У моего сына… у моего погибшего сына есть запасная одежда, она должна подойти.

Переодевшись, я с некоторым интересом посмотрел, как тяжелораненая женщина корчится от болей – пуля попала ей в живот. Парню я не успевал помочь, да и не собирался, с женщиной ещё ладно, можно наврать, а вот оживлять парня на глазах у всех я не буду. Не хочу, чтобы слухи пошли. Фанатики мне не нравились.

– Расступись, я помогал одному хирургу и немного разбираюсь в этом.

Женщины, что с тряпками в руках готовились перевязать раненую, покорно отступились, видимо привыкнув подчиняться мужчинам. Присев у пострадавшей, я погрузил пальцы в рану – женщина даже не застонала, я обезболил это место, – после чего, вытянув пулю, бросил её рядом с собой и, залечив всё внутри, громко сказал:

– С ней всё нормально, рана не такая тяжёлая. Видимо, в этом патроне был ослабленный заряд. Ей слегка порвало мышцы живота, не повредив нутро. Так что со временем у неё всё заживёт.

Чистыми тряпками я перевязал рану и, пока четверо крепких бородатых мужчин с мужем переносили её в одну из повозок, помыл руки водой, что поливала мне довольно симпатичная девушка моих лет.

Поглядев на босые ноги – обувь паренька не подошла, – я спросил, есть ли у кого на продажу обувь моего размера. Обувь ковбоя мне тоже была мала.

Наконец один из мужчин принёс сильно поношенные, но подошедшие мне сапоги. К этому времени я осмотрел вещи в седельных сумках ковбоя, которого, оказывается, звали Сэм Витт, и избавился от половины. Но зато на мелочь Витта я приобрёл немного продовольствия и дополнительную флягу с водой. В вещах нашёл чистые тряпки и использовал их на манер портянок. После этого распрощался с поселенцами и, жуя в седле кусок утрешнего пирога, поскакал в нужную мне сторону. Я наконец определился с координатами и знал, где нахожусь.

Особо много я от Витта не приобрёл, но и того, что было, мне вполне хватало. Гнедой конь с армейским клеймом был неплох, седло не старое, упряжь не изношена. В седельных сумках продовольствия на неделю, сковорода и котелок, не было только чайника, одеяло тоже присутствовало. Из оружия – «Ремингтон» на поясе и армейский однозарядный «Спрингфилд» в седельной кобуре.

Скакал я до самой темноты, уже начали встречаться знакомые места, но до лагеря с озером оставалось ещё порядка тридцати миль. На ночь я встал лагерем на берегу той самой реки. Каньона здесь уже не было, обычная река, хоть и с крутыми берегами, поросшими деревьями и кустарником.

За день я успел изрядно проголодаться, поэтому пока в сковороде доходили бобы с подливой, занялся рыбалкой. Поймал одну рыбину, почистил её ножом Витта, кстати, тупым, и начал варить уху. Вернее, рыбный суп. Бобы оказались готовы раньше, поэтому я сначала съел их, а потом похлебал немного супа. Очень прилично, но пришлось оставить на утро, чтобы завтра не терять время на готовку.

Уже стемнело, но зашедшее солнце не помешало мне при свете костра разобрать и наконец почистить пострелявшее оружие Витта. Проверка боеприпаса показала, что к винтовке осталось всего двадцать семь патронов, к револьверу три десятка. Мне хватит, даже с излишками.

Утром я допил сытный бульон и доел оставшуюся рыбу, после чего, отскоблив посуду в песке на берегу реки, собрался и поскакал дальше. Особо я не торопился, не думаю, что англичане уйдут, недели две должны там просидеть. Взятую в заложники девушку, восемнадцатилетнюю Маргарет, ставшую вдовой год назад, я действительно навещал. Но больше по её настоятельным и слёзным просьбам. С умением управлять чужим организмом, особенно в плане сексуального удовольствия, где был гуру, я стал лучшим любовником в мире, так что впечатлённая девушка после первой нашей ночи на коленях стояла, прося меня остаться и взять вместе с ней доставшуюся ей от мужа ферму. Детей они не успели завести. Я отказался, но девушку время от времени навещал, когда мой путь пролегал мимо. Одним словом, она мне была никто, и за её судьбу я особо не переживал. Спасти при возможности спасу, но без фанатизма. Однако если её убьют, мстить буду. Всё-таки одна из моих девок. Одна из моих мно–о-огих девок.

К полудню я был на месте. Стали часто попадаться скалы, а впереди была видна поросшая деревьями скальная возвышенность, где и находились то озеро и мой лагерь. Стреножив и расседлав коня, я прихватил с собой винтовку с запасом патронов и, поправляя то и дело падающую мне на глаза великоватую шляпу, осторожно направился к озеру. Часовые должны были наблюдать за округой, поэтому я оставил коня за пять километров от лагеря.

Однако чуть позже выяснилось, что моё передвижение на брюхе и тихое подкрадывание лишены смысла. Лагерь был пуст. Совсем пуст. Осмотрев его, я пошевелил носком сапога угли костра, на котором вчера готовил похлёбку, и потрогал руками, пробормотав:

– Утром ушли.