Дитё

У меня ломило виски, и слезились глаза от тех препаратов, что мне кололи. Внутренний голос повторял одно и то же: «Расскажи, ну расскажи». По-видимому, эти лекарства были чем-то вроде сыворотки правды, только более слабого действия. Привычно подавив силой воли желание открыть рот, я краешком сознания уловил то, что меня сильно заинтересовало.

Гордон, сидящий напротив, уже вторую неделю вел допрос и, по-видимому, уже начал отчаиваться, раз вчера привел меня в комнату, очень похожую на пыточную, и посоветовал говорить правду, а не ту чушь, что я несу. Эти недели были очень тяжелы для меня, и только уже полностью сформированный план побега не давал упасть в пучину отчаянья, в которую так старательно пытался свалить меня британец.

— Вот вы сообщили, что развал СССР в тысяча девятьсот девяносто первом году очень сильно ударил по…

Так-так-так, эти слова, слово в слово я говорил только Андропову. Но в последнее время, после операции на почке, которую он сделал по моему совету, мы сблизились, и у нас даже зародились приятельские отношения. А после его выхода в отставку и переезд на дачу у Черного моря, он занялся семьей и собой, просто живя и отдыхая душой. Так что подлянки с его стороны я не ждал, хотя и тщательно обдумал, зачем ему это. Тут меня осенило. Денис, вот кто стукач.

«Ну су…а, доберусь я до тебя, ой доберусь! Но надо проверить».

— Многоуважаемый месье Гордон, что еще вам Шапелев наврал?

По тому, как едва заметно сузились зрачки британца, я понял, что попал в точку. Время подходит, пора. Время на наручных часах Гордона показало, что сейчас начинается смены охраны, а я был уверен, что в это же время меняются и сидящие у видеокамер. А мне надо всего-то секунду.

— Не понимаю, о чем вы, Артур?! — Британец тянул время, быстро прикидывая варианты. И я воспользовался таким блестящим моментом.

Медленно выговаривая слова и продолжая делать вид, что нахожусь под действием препаратов, сказал:

— Прекрасная возможность для побега!

— Почему? — рассеянно спросил меня Гордон, продолжая размышлять.

— Смена охраны, удобно. Правда при прорыве охраны может быть больше, но это уже их проблемы.

— И как же ты собираешься освободиться от наручников? — уже с просыпающимся интересом спросил британец.

Вопрос его я посчитал интересным. Мы сидели за металлическим столом, к которому я был прикован наручниками с длинными цепями, позволяющими мне даже почесать спину, что я неоднократно делал, затягивая время при допросах. Больше в комнате, кроме двух стульев, крепко привинченных к полу, и видеокамеры под потолком, ничего не было.

— Ну так я их открыл! — ответил я, продемонстрировав открытые наручники. В замочной скважине одного из них застряла стальная скрепка, которую я стащил при одном из допросов. Мягкая была, пришлось помучиться.

«Время!»

Открытым концом наручника я ударил не успевшего увернуться от изумления британца по горлу, что не дало возможности ему закричать. Метнувшись вокруг стола, схватил обеими руками голову Гордона и резко повернул, используя все силы, что у меня были. Послышался мерзкий, но привычный хруст шейных позвонков. Никогда не любил так убивать, только в крайнем случае. Тело со стуком упало на пол. Содрав с убитого пиджак, накинул его на видеокамеру. Подбежав обратно, тщательно проверил его карманы и ничего, кроме золотого «Паркера», не обнаружил. Вытерев липкий пот, струящийся по лицу, я постучал в дверь условным стуком, как это делал Гордон. Рывком распахнув начавшую открываться дверь, боковым ударом воткнул «Паркер» в шею стоящего передо мной охранника и, тут же выдернув, вонзил в глаз охраннику справа. Больше охраны не было, затащив обоих в допросную и добив охранника с булькающим горлом, я стал выворачивать их карманы, раздевая при этом одноглазого. Меня ждало разочарование: в кобурах были не пистолеты, как я думал, а электрошокеры с пистолетными рукоятками. Но после секундного размышления понял, что мне на начальном этапе это-то как раз и нужно.

Скинув свою одежду, похожую на больничную пижаму, я натянул униформу охранника, который был примерно моей комплекции, правда грудь у него была слегка забрызгана кровью и жидкостью из глаза, но мне было пофиг. Выходя в коридор, я надвинул кепку на самые глаза и пошел в противоположную сторону от той, куда меня водят. И только в это мгновение завыли сирены.

«На восемь секунд позже», — подумал я, бросив взгляд на часы, снятые с трупа Гордона.