Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

Л ю б р и к а. Это общие фразы с большой буквы «Ф». Меня удивляет, что такой разумный человек, как вы, столь безнаказанно позволил себя одурачить.

Р ы п м а н. Поверьте, сударыня. Я пока не все понимаю, но знаю довольно много. Его Единственность — современный Рамзес II. Он хочет демеханизировать человечество, предоставив ему все завоевания общественного прогресса. Отчасти он уже добился этого, просто мы пока не отдаем себе отчета. Мы разглядываем через лупу то, что требует дистанции в тысячу световых лет и гигантских прожекторов, чтобы быть замеченным. Надо не слова его слушать, а взирать издали на его дела. Это великий мученик, и только отравление секретом неизвестных желез может с точки зрения биологии объяснить его сверхчеловеческую энергию. По аналогии с химией я бы назвал это распадом психических атомов. Как радий переходит в другие элементы, излучая чудовищную энергию, так и он должен со временем стать другим человеком. Иначе я буду вынужден констатировать, что медицина — чистейший вздор.

Л ю б р и к а. Но ведь это безумие. Вы тут живете в свое удовольствие, в вашем распоряжении психиатрическая лаборатория с интереснейшим казусом помешательства. А как живем мы — об этом не имеет понятия даже ваш пациент. Ах! Если бы можно было его уничтожить!

Р ы п м а н. В этом-то вся и шутка. Никакое это не чудо, хотя так и считают послы некоторых иностранных держав. Это инстинкт массы, которая знает, что человек, причиняющий ей нестерпимые муки, страдает ради нее. Масса знает, что он ведет ее туда, куда никто другой привести не сможет. Чтобы убить его, надо быть сверхсумасшедшим. А впрочем, и в других государствах начинается тот же процесс.

Л ю б р и к а. А кончится все это таким всеобщим крахом, какого свет не видывал, и даже...

 

Левая дверь с треском распахивается, входит Д ю б а л  В а х а з а р. Он в тех же самых зеленых шароварах, что и в первом действии. На нем рубашка такого же цвета, что шаровары, и расстегнутая бордовая шинель с золотым позументом, — та самая, которая в первом действии висела возле столика с сифоном. На голове черная шляпа.

 

В а х а з а р. Ха! Ха! Ладно! Матерей я ни к чему не хочу принуждать. Люблю добровольные решения. (Переменив тон.) Поверьте, господа, насилие не в моих правилах. Я вынужден его применять — ВЫ-НУЖ-ДЕН. Но тому, кто смеет меня вынуждать — придется самому пожинать плоды. Документы готовы?

 

Скаброза и Любрика подлетают к нему с конвертами.

 

Л и д и я. Скажите спасибо Его Единственности, что вам не пришлось ждать. Иногда это тянется годами.

В а х а з а р (разрывая конверты). Вот-вот. И я не виноват, что у меня нет времени. Вы все меня к этому вынуждаете. Только матерей я не принуждаю — я хочу, чтоб новое поколение было таким же сильным, как я. Понятно?

Д о н н ы  С к а б р о з а и  Л ю б р и к а. Да, Ваша Единственность! Что в конвертах? Смилуйтесь!

 

Вахазар прячет конверты в карман шинели.

 

В а х а з а р. Господин Рыпман, уже расстреляли всех баб, как я приказал?

Р ы п м а н. Так точно, Ваша Единственность. Взбунтовались офицеры 145 пехотного полка. Все арестованы.

В а х а з а р. Bon! Всех повесить, а одного — того маленького поручика из седьмой роты — оставить мне на развод. В десять вечера привести его в камеру пыток.

Р ы п м а н. Слушаюсь, Ваша Единственность.

В а х а з а р. Господин Рыпман, на обед сегодня пусть подадут шоколадный крем. Свинтуся любит шоколад. Лидия, к семи часам парадное платье для Свинтуси должно быть готово.

Л и д и я. Так точно, Ваша Единственность.

В а х а з а р. Господин Рыпман, пожалуйста, приготовьте желатин. Завтра к десяти нужно сделать транспаранты к юбилею Товарищества Объединенных Военных Портных.

Р ы п м а н. Слушаюсь, Ваша Единственность...

С к а б р о з а. Ваша Единственность... Хоть одну минуточку... Что там в этих бумагах?