Дюймовочка крупного калибра

Фантазии на тему излечения любимого были прерваны странной ку-клукс-клановской процессией, молча вдвинувшейся в операторскую. Три фигуры в противогазах и островерхих капюшонах молча застыли перед ее столом. Жанна болела, поэтому мадемуазель Разуваева осталась с делегацией один на один.

С трудом удержавшись от соблазна перекреститься, Сима дрогнувшим голосом уточнила:

– Вы к Виктору Николаевичу?

– Мы к Серафиме Разуваевой, – замогильным басом ответил кто-то из визитеров. – Тараканов травить.

И тут все встало на свои места. Тихо наливаясь безграничной яростью, Сима начала подниматься со стула, набирая воздуха для приветственной речи.

– Какого лешего? – взревела она. – Мне же сказали, что отрава безвредная!

– Так, дамочка, где ж это видано, чтобы от безвредного насекомые дохли? – резонно возразила самая мелкая фигура, маячившая у дверей. Фигуру тут же ткнули в бок, заставив проглотить остатки еще не озвученной правды.

– Абсолютно неядовитый яд, не сомневайтесь, – глухо и веско подтвердил один из пришельцев.

– Неядовитый яд, – пробормотала Серафима. – Бред. А это на вас тогда что? Маскарадные костюмы?

– Рабочая одежда. В малых дозах отрава не вредная, а ежели ее изо дня в день нюхать, можно последнее здоровье потерять. Не тратьте наше и свое время. Вам шашечки или ехать?

– Что? – растерялась Серафима.

– Перевожу: вам дресс-код или тараканов травить?

– Сейчас, подождите.

Как это ни удивительно, но неправильное понятое ею предложение шефа перетравить сотрудников в данный момент вполне могло осуществиться. Ответственность за мероприятие требовалось срочно разделить с Бобриковым.

Виктор Николаевич, словно любопытный дятел, высунул голову из начальственного дупла и на некоторое время замер, округлив маленькие слезящиеся глазки.

– Охотники за привидениями, – отмер он наконец, сипло зайдясь то ли в кашле, то ли в смехе.

– За тараканами, – мрачно поправила шефа Серафима.

Бобриков злобно зашипел и начал обличительную речь, красной нитью которой были варианты судебных исков, которые ему предъявят нанюхавшиеся отравы сотрудники.

В результате кратких переговоров на повышенных тонах, в ходе которых вся вина была благополучно свалена на диспетчера из «тараканьей» фирмы, рабочий день решили завершить досрочно, отдав офис на поругание.

– Вот и здорово, – обрадовалась Серафима. – Что ни делается, все к лучшему.

И она полетела на крыльях любви сначала по магазинам, а потом к прихворнувшему любимому.

– Сюрприз будет, – радостно улыбалась Сима, целеустремленно носясь с тележкой по супермаркету.

Незваный гость хуже татарина. Иногда он даже хуже стихийного бедствия. Далеко не каждая женщина готова воспринимать в качестве приятного сюрприза неожиданный приход даже очень дорогого человека. Особенно если именно этот день она решила посвятить косметическим процедурам или генеральной уборке. Если в квартире бедлам, все вещи выволочены, а сама хозяйка летает по апартаментам верхом на пылесосе, то звонок в дверь ничего кроме глухого раздражения не вызовет. А уж если она целый час протирала фрукты со сметаной для питательной маски, наложила ее на лицо и теперь, узрев в дверном глазке милый сердцу лик, вынуждена ее спешно смывать, то, скорее всего, свидание пройдет неудачно. Любая женщина понимает, что к ней нельзя приходить совсем неожиданно. То есть даже внезапный незапланированный визит должен быть гипотетически предсказуем. Но при этом большинство женщин отчего-то уверены, что мужчины устроены иначе: их не смутит, если гостья обнаружит в квартире клубы пыли, грязную посуду недельной давности в раковине или стоячие носки возлюбленного в будуаре. Мужчине не надо прихорашиваться, следить за собой 24 часа в сутки и волноваться по поводу наличия щетины. Он всегда готов обнять, принять и обрадоваться.

Серафима прекрасно понимала, что изошедший на сопли Антон может смутиться своего непрезентабельного вида и состояния, но тем важнее показать ему, что дело не во внешней оболочке. Она любит его всякого, между ними нет никаких преград и недомолвок. Они близкие, родные люди, единое целое, в горе и в радости…

Нет. Получалось как-то напыщенно. Наверное, такие глупости пишут в Зойкиных романах.

Сима просто хотела быть рядом. Всегда.

С бараньей ногой наперевес она торопилась навстречу своему счастью. Во всяком случае, в квартиру Серафима ввалилась с блаженной улыбкой абсолютно и безгранично счастливой тетки, у которой одна проблема – уточнить, тушить эту ногу или запекать.

Замок покорно отсчитал два поворота ключа, как метроном, отмерив два последних мгновения счастья.

В прихожей – женские сапоги.

В комнате – женский смех.

Медленно, как во сне, Сима начала погружаться в топь замедлившего бег времени. Она уже все поняла… и ничего не понимала. Желатиновые мысли застыли в сознании бесформенными кучками. Надо было что-то срочно сделать. Но что? И зачем?

Вдох. Выдох. И никакого конструктива. Только биение пульса в ушах, пробка, перекрывавшая дыхание, и мерзкая дрожь в конечностях.