Дюма

Он был уверен, что «Калигулу» оценят, ждал больших денег, не дотерпел — снял две квартиры на улице Риволи, 22, роскошный дом с балконами напротив Тюильри, Иду поселил на первом этаже, сам, как обычно, на четвертом; никакого общего хозяйства, привычки холостяцкие. Его окна находились напротив окон Фердинанда Орлеанского. В книге «Мертвые уходят быстро» (1861) он рассказывал, как они свистом вызывали друг друга, словно мальчишки, но друг был уже наследным принцем: «Если он был занят, он меня отсылал, если мне хотелось говорить о политике, он отмалчивался…» Мать тоже перевез поближе — на улицу Фобур-дю-Руль, 48. Сыну 14 лет — наконец озаботился его делами. Пансион Сен-Виктор стал пользоваться плохой славой — уж очень высокие оценки там всем ставили, а потом поступить куда-либо с этими оценками не получалось, — отдали мальчишку в пансион Эно, откуда все поступали в престижнейший коллеж Бурбонов. Там проблем у него не было, он «устал грустить и болеть», занялся спортом и пустился в развлечения; с Идой он теперь почти не контактировал и с отцом примирился.

Последняя постановка «Калигулы» прошла при полупустом зале 16 февраля 1838 года. В «Одеоне» 28 января возобновили «Анжелу» — провал. В Союз писателей вступили 85 человек, но замысел провалился: писатели не хотели отдавать права союзу, надеясь в одиночку выбить лучшие условия, и союз превратился в арбитраж, рассматривавший конфликты авторов между собой. Все плохо, все не так. Драматург Ипполит Роман попросил помочь с пьесой «Мещанин из Гента» о восстании пивоваров в 1568 году. Премьера в «Одеоне» 21 мая 1838 года — неудачно, Дюма такие работы никогда не подписывал (только брал деньги), но все равно все знали, что он опять потерпел неудачу. Пьесу «Поль Джонс» никто не хотел ставить, Денуайе предложил сделать из нее роман и печатать в «Веке», чтобы утереть нос Жирардену. Дюма написал (при участии художника Доза) «бразильское мыло»: сын не знает, чей он сын, мать скрывает, что она мать, два бесцветно-благородных героя, бесцветная девица, влюбленным мешает соединиться злодей, помогает благородный друг, «хеппи-энд». Удачные находки были — много страдавший незнакомец, вершащий чужие судьбы (эскиз графа Монте-Кристо), зловещая старая маркиза — но в общем, конечно, чушь. А публика взвыла от восторга: роман, печатавшийся с 30 мая по 23 июня, принес «Веку» пять тысяч новых подписчиков. Почему? Только потому, что публика любит чушь?

В «Капитане Поле» Дюма опробовал новую технику. Он отказался от подражания Скотту: «В нем нет драматических качеств… он замечательно изображает манеры, костюмы, характеры, но не способен убедительно изображать страсти, а жанр нуждается в страстях… французам больше импонировал бы роман, где в равной степени внимание уделено манерам и характерам и живому диалогу». Скотт начинал с описаний: кто как одет, где родился… Но роман, печатающийся отрывками, должен захватить читателя сразу, и Дюма почти отбросил предисловия. Специфика жанра требовала обрывать каждую главу на самом интересном — этому Дюма давно научил театр. Наконец, он начал заменять длинные вальтер-скоттовские реплики короткими. По форме то был шаг к «Трем мушкетерам», но по духу этой бесталанной вещи — просто бесстыдное падение. Автор «Актеи» и «Паскаля Бруно» мог стать серьезным прозаиком, а выбрал дешевку: семью кормить надо? Но нет, он не пытался сочинить еще одного «Капитана Поля», а правил «Актею» для книжного издания, написал в дополнение к «Паскалю Бруно», чтобы издать сборником, повесть «Мюрат» о гибели наполеоновского полководца и грустный готический детектив «Полина». (Сборник назывался «Фехтовальный зал» — этот зал Дюма посещал довольно регулярно.) Несмотря на успех «Поля Джонса», надежды автор по-прежнему связывал со сценой. Театр «Ренессанс» Жоли откроется осенью, Гюго и Дюма должны дать по пьесе, первый пишет «Рюи Блаза», второй решил снова работать с Нервалем: с ним интересно. Тот нашел отличную тему: заговор тайного общества иллюминатов в Германии, в августе едем собирать материал…