Дьюма-Ки

Она думает: «Это мой папочка, но когда я пытаюсь произнести его имя, вместо этого говорю: «Ица! Ица!» – потому что в этот момент какая-то птица пролетает мимо моего окна. Я вижу каждое перышко. Я вижу ее глаз, блестящий, как стекло. Я вижу ее лапку, она согнута, как будто сломана, и это слово – кривуля. У меня болит голова».

Девочки заходят. Мария и Ханна заходят. Она их не любит, в отличие от близняшек. Близняшки маленькие, как и она.

Она думает: «Я называла Марию и Ханну Большими Злюками до-того-как», – осознает, что знает это вновь. Еще что-то вернулось. Слово, обозначающее еще одну мелочь. Она снова его забудет, но в следующий раз вспомнит, и будет помнить дольше. Она в этом практически уверена.

Она думает: «Когда я пытаюсь сказать «Ханна», я говорю: «Анн! Анн!» Когда я пытаюсь сказать «Мария», я говорю: «И! И!» И они смеются, эти злюки. Я плачу. Мне нужен мой папа, и я не могу вспомнить, как его назвать; это слово ушло. Слова – будто птицы, они летают. Летают и улетают. Мои сестры говорят. Говорят, говорят, говорят. У меня в горле пересохло. Я пытаюсь сказать «пить». Я говорю: «Ить! Ить!» Но они только смеются, эти злюки. На мне повязка, я ощущаю запах йода, запах пота, слушаю их смех. Я кричу на них, кричу громко, и они убегают. Приходит няня Мельда, ее голова красная. Потому что волосы повязаны косынкой. Ее кругляши сверкают на солнце, и называются эти кругляши браслетами. Я говорю: «Ить, ить!» – но няня Мельда меня не понимает. Тогда я говорю: «Ака! Ака!» – и няня сажает меня на горшок, хотя на горшок мне совсем и не нужно. Я сижу на горшке и вижу, и повторяю: «Ака! Ака!» Входит папочка. «Чего ты кричишь?» – все его лицо в белых пузырях пены, кроме полосы гладкой кожи. Там, где он провел той штуковиной, которая убирает волосы. Он видит, куда я указываю. Он понимает. «Да она хочет пить». Наполняет стакан. Комната залита солнцем. Пыль плавает в солнце, и папина рука движется сквозь солнце, неся стакан, и называется это – «красиво». Я выпиваю все-все. Потом снова кричу, но от радости. Он целует меня целует меня целует меня, обнимает меня обнимает меня обнимает меня, и я пытаюсь сказать ему: «Папочка!» – но по-прежнему не могу. Потом я вдруг думаю о его имени, и в голове появляется «Джон», вот я и думаю о его имени, и пока я думаю «Джон», с моих губ срывается: «Папочка!» – и он обнимает меня обнимает меня еще сильнее.

Она думает: «Папочка – мое первое слово после того, как со мной случилось плохое».

Правда кроется в мелочах.

Глава 2 «Розовая громада»

i