Дюн Великолепный и крошка Плю (СИ)

   Обычно мочалками работали девушки и юноши из бедных синских семей, но высокородному перу и здесь повезло – за право быть его мoчалками боролись девицы благородных кровей. Например, эти две темнокожие красавицы были победительницами прошлогоднего всеимперского конкурса «Мисс мочалка»,и были выбраны из огромного количества претенденток опытно-неподкупным жюри.

   «Хорошенькие», – подумал великий магун и даже приподнялся было, чтобы подставить им для потирки свою могучую спину, но тут же опустился обратно в шоколадный сироп – оставшиеся магунские силы стоило поберечь для более важных дел.

   Эйфорическое настроение стремительно рвануло вниз, заставляя пера огорченно вздыхать и грустить.

   Вот ведь досада! Придется вылезать – все равно не дадут насладиться одиночеством и покоем.

   Приказав восторженно взиравшим на него девицам смыть с него липкую шоколадную глазурь, Дюн вылез из ванны.

   – Да не слизывать, я сказал, а смывать, - гаркнул вконец рассерженный мужчина, решительно отводя от своего тела жадно шаркающие по нему ловко-нахальные языки.

   Напуганные его криком мочалки ослушаться не посмели. И вскоре чистый, благоухающий какао и ванилью пер отправился на поиски своей непредсказуемой невесты.

   Магунбург. Дворец. Гостевые покои

   – Шика-арно! – вопил радостный Хуч, совершая ознакомительный облет нового жилища.

   Дракон нисколько не преувеличивал – покои, выделенные новоиспеченной перессе, полностью соответствовали ее нынешнему высокому статусу.

   «Роскошь,комфорт, красота» – такой девиз можно было смело вывесить над входом в апартаменты, и ни одно из этих слов не было бы преувеличением. Плю как открыла дверь,так и остолбенела прямо на пороге. Ничего подобного ей за все семнадцать лет жизни видеть не доводилось . От блеска золота и драгоценных камушков аж глаза заболели и…

   «Так вот на что идут денежки налогоплательщиков, - догадливо подумала достойная дочь владельца Анхел-рабада, поводя по сторонам прищуренным в скепсисе и попытке спасти зрение от сияния бриллиантов взглядом. – Так вот как живут нынче эксплуататоры магсинскогo народа».

   – Да что ж ты там застыла, как жир на талии матушки Крутеллы, Плю?! – ворвался в ее нежданно рамольные мысли звенящий восторгом голос домашнего дракона. - Посмотри, какие тебе новая родня покои выделила!

    «Ну, а что? Живут и живут», - быстро додумала свою мысль Плю и сделала уверенный шаг в сторону богатства.

   Радостный Хуч меж тем уселся на небольшой шкафчик, сделанный из какой-то ценной породы дерева (Хуч в этих породах не разбирался),и продолжал изливать свой восторг на хозяйку и сидящего на ее руках Лапкина:

   – Эх! Да за такую красотишчу я бы и сам за ентого пера замуж пошел. Ой! Или женился? - засомневался пернатый, почесывая когтем свой любимый живот. Потом, отмахнувшись красным гребнем от непосильной логической задачки, заявил: – Да какая разница! Потом бы разобрались. Лапа, а ты чо молчишь?

   – Я не молчу, – раздался из Плюшиных рук приятный женский голосок, - я переживаю.

   От неожиданности Плю вздрогнула – она уже забыла о последнем распоряжении императора и едва не выронила заговорившую по высочайшему повелению зверушку. Но все же не выронила, а наоборот, бережно поставила первую в своей жизни фрейлину на инкрустированный перламутром пол и вежливо попросила:

   – Сина Барби, разрешите по–прежнему называть вас Лапкиным? Ну, пока мы вам нормальный облик не вернули.

   – Зови! – милостиво махнула задней лапой сина Барби (она так и не разобралась, какая лапка отвечает за махание). – Лучше, чтобы никто не знал, кто я на cамом деле. Придется конспирироваться. га.

   – Что, и императрице не скажем? - удивилась Плю.

   – Ей скажем, но больше никому-никому. Смеяться будут, а кое-кто и злорадствовать, – поникла серым хохолком вoсьмилапая сина.

   Плю и Хуч синхронно понимающе кивнули – мало приятного быть осмеянной этими черно… то есть высокородными магунами.

   Нагло ухмыляющаяся физиономия племянника императора встала перед внутренним взором Плю. Девушка нахмурила голубые бровки, сверкнула желтыми глазками, прогоняя обидное видение.

   И за этого зубоскала ей предлагают выйти замуж?

   Да ни за что! А ведь это может случиться, если она не выполнит Указ Повелителя.

   – Так, животные – Лапкин прости, - сначала дело, потом покои. - В голосе Плю дзинькнул металл, заставивший изумленных питомцев встать по стойке смирно: лапки вместе, хвосты врозь. – Сейчас мы поговорим с императрицей, потом пообедаем. Кстати, надо бы узнать, где здесь кормят. А затем…

   – Госпожа пересса, – перебил деловой настрой Плю тихий вкрадчивый голос. - Позвольте прoводить вас к Ее Величеству императрице! Ее Магунство ждет.

   Резко обернувшись на неожиданный звук, Плю встретила презрительно-почтительный взгляд сина Канвоя. Ка ему удалось соединить эти две взаимоисключающие эмоции, было загадкой. Не разбиравшаяся во взглядопсихологии Плю отозвалась на прозвучавшее приглашение радостным согласием и, привычно подхватив свою живность (Лапкина на руки, Хуча на плечо), поспешила к выходу.