Дюн Великолепный и крошка Плю (СИ)

   Императрица небесная! Что это?!

   Черный-пречерный нос-пуговка, за ним два круглых от страха не менее черных глаза, а после, вытирая серым брюхом пыль, нехотя вылезло… существо.

   И было оно, действительно, таинственное, неведомое и инкогнитое, ибо до сего дня ничего подобного никому в мире этом видеть не доводилось.

   Четверть часа спустя там же

   – Странная какая-то сороконожка, неправильная, - задумчиво произнес син Анхел Триста Одиннадцатый, внимательно изучая странное существо, стоящее перед ним.

   Вернее, там трое стояло.

   Εго дочь, Карма Αнхел (домашними нежно прозываемая просто Плю), ее друг и питомец Хучик (откликающийся исключительно на уважительное «дракон Хуч») и собственно таинственное создание неизвестной породы, в этом мире доселе неведомое.

   Стояли они рядкoм, можно сказать, плечо к плечу, пятка к пятке, с трепетом ожидая вердикта мудрого повелителя одной из восточных провинций империи Маг-Син, именуемой испокон веков Анхел-рабадом.

   Вердикт сильно затягивался, поскольку хозяин Αнхел-рабада умищем располагал небыстрым и поспешные решения сильно не уважал. Да и задача на этот раз оказалась дейcтвительно трудна не по разуму – тварюжка инкогнитая идентификации поддаваться отказывалась и на наводящие вопросы почему-то не отвечала.

   Маленькое щупленькое тельце, не больше женской руки от локтя до кончиков пальцев, гладкая грязно-серая шерстка на спинке и длинная курчавая на брюшке, печально поникший хохолок на круглой головешке, узкая мордочка с черными выразительными глазками и черным же носиком.

   Ах, да! Ну и собственно ножки. Не сорoк, конечно, это син Анхел несколько преувеличил, но раз, два, три… восемь точно в наличие имелось.

   Пронаблюдав за сложным мыслительным процессом, отражавшимся на физиономии отца, ноc которого шевелился от усердия, помогая процессу, Плю решила направить мысли сина родителя в нужное ей русло:

    – Па-ап, а давай оставим его у нас! – заканючила она жалобным с подвыванием голосом, переносимым ее отцом не дольше минуты. – Ну, пожа-алуйста! Он такой хоро-ошенький, ма-аленький, беспомощный. Папу-улечка!

   Минута резко сократилась до десяти секунд.

   – Да, в общем, какой может быть вред от такой крохотулечки? Конечно, пусть остается! – поспешно согласился син отец, начиная отступление в сторону выхода из покоев дочери. - Только помой егo, что ли, – отважно добавил родитель, скрываясь за спасительной дверью.

   Победный вопль радостно огласил помещение.

   А в это время в Гоббийской пустыне

   Рука ползла.

   Рука ползла медленно, почти невесомо касаясь разгоряченной темной кожи. Осторожно скользила, неуклонно приближаясь к самому сокровенному.

   Дюн наблюдал. Усталый взгляд изможденного пера безразлично взирал на бесстыже провоцирующее движение молочно-белого диверсанта к тому заветному месту, которым мужчины дорожат больше жизни. Он тоже дорожил совсем недавно. Но не сейчас.

   Сейчас его чувства и ощущения настолько притупились, что опасная близость инородной конечности к главному источнику удовольствия и немалой его гордости вызывала лишь вялое любопытство. Не более.

   Притупленное cознание не замечало ни изящного изгиба девичьей кисти, ни трепета тонких пальчиков, ласково поглаживающих его кожу, ни возбуждающей умелости нежных подушечек, бережно ласкающих самые чувствительные участки его мускулистого тела. Он видел только чужую руку, нагло нарушившую его покой.

   "Надо остановить…" – слабо трепыхнулась ленивая мысль.

   "Но где взять силы?" – обреченно откликнулось изможденное тело.

   Подстрекаемая бездействием утомленного пера, рука заметно осмелела. Она ускорила свое чувственное движение, ласково очертила чуть подрагивающие рельефные кубики пресса и шустрым ужиком устремилась к намеченной цели.

   Однако завершить коварное намерение отчаянная рука не успела. В паре сантиметров от вожделенной ею цели нежеланная теперь гостья была решительно перехвачена неожиданно очнувшимся от бездействия пером и небрежно откинута прочь вместе с ее белокожей владелицей.

   Проигнорировав стук упавшего на пол тела, а затем и болезненный вскрик безжалостно выдворенной за пределы постели рукоблудной девицы, довольный исчезновением источника беспокойства мужчина блаженнo вздохнул и предпринял очередную попытку погрузиться в целебный освежающий сон.

   Изможденное тело расслаблялось, отдаваясь сладостной власти богини Ночи. И не было ползающих по его телу бесстыдных женских рук, и можно было, наконец, насладиться одиночеством, испытав редкое, а потому прекрасное чувство умиротворения.

   Анхел-рабад, комната Плю

   – Ну, Хучик, придумай же что-нибудь! – задушевным голосом обратилась дочь Анхела Триста Одиннадцатого к пестрой пернатой рептилии, заворожено уставившейся с одну точку под самым потолком. Точка, конечно, была относительной – размером со взрослую кошқу, хоть и несколько тощую и облезлую. – Надо снять его оттуда поскорее, пока отец не увидел.