Дюна

Председатель КВП, Тур Бомоко, улема цензуни, один из четырнадцати неотрекшихся (они вошли в историю как «Четырнадцать Мудрых»), при — знал в конце концов, что КВП допустила ошибку.

«Нам не следовало пытаться создать новые символы, — сказал он. — Нам следовало помнить, что нельзя подвергать сомнению общепринятые верования, нельзя возбуждать любопытство, касающееся существования Бога. Мы выступили против ужасающей нестабильности человеческого разума и в то же время сделали свою собственную религию еще более твердой и деспотичной. Что означает эта тень, отразившая торный путь Божественного Предначертания? Она предупреждает о том, что символы озарены тогда, когда их первоначальное значение утрачено, и что сумма всех достижимых значений не существует».

Двойственность смысла этого «признания» не осталась непонятой критиками Бомоко, и вскоре он был вынужден отправиться в изгнание, где его жизнь зависела от милостей Союза. Умер он в Тьюпиле, уважаемый и любимый всеми, и последние его слова были: Религия должна стать отдушиной для людей, которые говорят себе: «Я не таков, каким хотел бы быть». Религия никогда не должна служить самоуспокоению".

Хочется думать, что Бомоко понимал пророческий смысл своих слов. Девяносто поколений спустя О.К. Библия и Комментарии пронизали всю Вселенную.

Стоя на каменной гробнице, в которой покоились останки его отца, Пол Муаддиб процитировал слова из «Наследия Бомоко»:

«Ты, победивший нас, говоришь себе, что Вавилон пал и труды его обращены в прах. Я же скажу тебе, что каждый человек остается подсудным, у каждого есть своя скамья. Каждый человек — маленькая война».

Свободные говорили о Муаддибе, что он подобен Абу Зайду, чей корабль совершил путь Туда и обратно. В данном контексте Туда означает в прямом переводе с мифологического языка Свободных в землю Ра-спирит, Алам ал-митал, где не существует физических ограничений.

Легко провести параллель между Абу Зайдом и Квизатцем Хедерахом, поискам которого была подчинена вся программа братства сестер Бене Гессерит, нацеленная на выведение новой расы, и который назывался Указующим путь, или Тем, кто может быть в двух местах одновременно.

Оба этих названия восходят непосредственно к Комментариям «Когда закон и религиозный долг сливаются в единое целое, вся Вселенная становится твоим домом».

Сам Муаддиб говорил о себе так: «Я — сеть в море времени, способная вобрать в себя и будущее и прошлое. Я — движущаяся мембрана, от которой нельзя уйти».

Эти же мысли можно найти и в 22 Калиме О. К. Библии, где говорится: «Высказана ли мысль или не высказана, она реальна и имеет власть над реальностью».

И когда мы читаем собственные комментарии Муаддиба в «Столпе Вселенной», переведенные его святыми людьми, квизара Тафвидами, мы понимаем, сколь многим он обязан КВП и Свободным-цензунни.

Муаддиб: «Закон и долг едины, так и должно быть. Но вспомните следующее ограничение — вы не можете познать себя полностью, вы всегда нечто меньшее, чем индивид».

О. К. Библия: аналогичное замечание (61 Откровение).

Муаддиб: «Религия часто содержит в себе примесь мифа, защищая нас от ужасов неуверенности в своем будущем».

Комментарии: аналогичное замечание. Составители Голубой книги находят подобные высказывания и у Несху, религиозного писателя первого столетия. Муаддиб: «Ответственность за непредсказуемые и общественно опасные действия мимолетного, психически неполноценного либо невежественного индивида должна быть возложена на лицо, облеченное доверием».

О.К. Библия: "Любой грех может быть объяснен, по крайней мере отчасти, естественной порочной склонностью. Такая терпимость суть проявления слабости, угодной Богу. Голубая книга прослеживает это в древней «Семитик Тавра».

Муаддиб: «Протяни руку свою и съешь то, что Бог вложит в нее. И когда насытишься, возблагодари Господа».

О.К. Библия: идентичное замечание (Голубая книга находит следы этого замечания в Первом Исламе).

Муаддиб: «Доброта — начало жестокости».

Китаб ал-Ибар Свободных: "Разве не дал Бог нам палящего солнца Ал-Лат? Разве не дал Бог нам Матери-Воды, Преподобной матери? Разве не дал нам Бог Иблиса — Сатану? И разве не от Шайтана узнали мы пагубность семени?

Коневелл называет пришествие Муаддиба своевременным с точки зрения религии, однако время имеет к нему лишь косвенное отношение. Как сказал сам Муаддиб: «Я здесь, значит, я существую».

Тем не менее, чтобы прояснить природу религиозного воздействия Муаддиба, нельзя упускать из виду, что Свободные — это дикие племена, чьи предки занимались освоением пустыни. Мистицизм вполне понятен, когда каждую секунду борешься за выживание, преодолевая враждебность естественной среды обитания. Ты здесь, значит, ты существуешь…

В подобной традиции страдание подсознательно воспринимается как наказание. Интересно отметить, что ритуалы Свободных почти полностью освобождают от чувства вины. В нем просто нет необходимости, ибо закон и религия для них одно и то же и одинаково считающие неповиновение грехом.