Дюна

– Бене-Гессеритские упражнения, – кивнула Джессика. – Ты же знаешь про них, Хара. Надеюсь, ты не собираешься отказывать моей дочери в наследственности?

– Тебе известно, Преподобная, что для меня такие вещи ничего особенного не значат, – ответила Хара. – Но люди-то шепчутся… Я чувствую опасность. Они говорят, что твоя дочь – демон, что другие дети отказываются с ней играть, что она…

– У нее слишком мало общего с другими детьми, – сказала Джессика… – Какой она демон! Просто она…

– Конечно, она не демон!

Джессика поразилась, с какой горячностью Хара сказала это. Она перевела взгляд на Алию. Девочка как будто совершенно ушла в свои мысли – как будто… ждала чего-то. Джессика вновь обернулась к Харе.

– Я уважаю домашних моего сына, – сказала Джессика (а Алия пошевелилась у нее под рукой). – Ты можешь открыто говорить со мной обо всем, что тебя тревожит.

– Недолго мне быть в его доме! – ответила Хара. – Я ждала до сих пор ради своих сыновей, ради всего, чему они научились, как сыновья Усула. Это немного, но это все, что я могла им дать, – ведь все знают, что я не делю ложе с твоим сыном.

Алия, теплая в полудреме, опять шевельнулась под рукой матери.

– Но тем не менее ты могла бы стать хорошей подругой и помощницей моему сыну… – сказала Джессика. И добавила про себя, потому что не переставала думать об этом: только не женой. А от этой мысли было, конечно, недалеко и до другой, более важной, что как заноза постоянно мучила ее: в сиетче уверенно говорили, что союз ее сына с Чани стал уже настоящим супружеством.

«Я-то люблю Чани…» – подумала Джессика. И тут же напомнила себе, что любви, может быть, придется уступить дорогу политическим соображениям… вопросам короны. Монархи, как известно, редко женятся по любви.

– Думаешь, я не знаю, что ты готовишь для сына? – продолжала Хара.

– Ты о чем? – строго спросила Джессика.

– Ты хочешь объединить все племена под Его рукой.

– Разве это плохо?

– Я вижу опасность для него… и Алия – часть этой опасности.

Алия теснее прижалась к матери. Теперь она открыла глаза и внимательно смотрела на Хару.

– Я же смотрела на вас, – сказала та. – Как вы касаетесь друг друга. И Алия для меня – родная плоть, ведь она сестра тому, кто как брат мне. Я присматривала за ней и берегла ее с тех пор, когда она была совсем крошкой. С той самой раззии, после которой мы укрылись здесь. И я многое видела…

Джессика кивнула. Она чувствовала, как в Алие нарастает тревога.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – продолжала Хара. – Как с первого дня она понимала все, что мы говорим ей. А разве знал свет другого ребенка, который бы в столь раннем детстве так знал и соблюдал водную дисциплину? И разве был когда ребенок, чьими первыми словами к няньке было бы: «Я люблю тебя, Хара»?..

Хара прямо посмотрела на Алию.

– Почему, как ты думаешь, я терплю все ее подковырки и оскорбления? Потому что знаю, что на самом деле она на меня худа не держит!

Алия подняла глаза на мать.

– Да, Преподобная, – я тоже умею думать, – сказала Хара. – Я сама могла бы стать сайядиной. И что я видела – то видела.

– Хара… – Джессика пожала плечами. – Я не знаю, что сказать… – И она поразилась собственным словам, потому что это буквально была чистая правда: она не знала, что сказать.

Алия выпрямилась, развернула плечики. Джессика поняла – время ожидания прошло. Алией владело сложное чувство, смесь решимости и грусти.

– Мы совершили ошибку, – сказала Алия. – Теперь нам нужна Хара.

– Это случилось во время Обряда Семени, – проговорила Хара. – Когда ты, Преподобная, преобразовывала Воду Жизни: когда Алия еще жила, нерожденная, в твоем чреве.

Нам нужна Хара? – удивленно повторила про себя Джессика.

– А кто еще может поговорить с людьми, помочь им хотя бы начать понимать меня? – ответила девочка.

– И что ты хочешь, чтобы она сделала? – спросила Джессика.

– Она уже знает, что ей делать.

– Я расскажу им правду, – сказала Хара, и ее лицо показалось вдруг им старым и грустным. Оливковая кожа собралась в хмурые морщинки на лбу, а в острых чертам проглянуло настоящее колдовство. Хара стала похожа на ведьму. – Я скажу им, что Алия только притворяется маленькой девочкой, а на самом деле и не была ею никогда.

Алия покачала головой. По ее щекам потекли слезы, и Джессика ощутила волну ее печали, как свою собственную печаль.

– Я знаю что я урод… – прошептала Алия. Взрослые слова и интонация из детских уст прозвучали подтверждением горькой истины.

– Никакой ты не урод! – оборвала ее Хара. – Кто посмел сказать тебе такое?!

Джессика вновь поразилась яростной силе голоса Хары и готовности, с какой она бросилась на защиту Алии. И Джессика поняла – Алия рассудила верно: Хара им нужна. Племя поймет ее слова и чувства, ибо было очевидно, что она любит Алию, как свое собственное дитя.

– Так кто это сказал?! – повторила Хара.

– Никто.

Уголком материнской абы Алия вытерла слезы. Разгладила смятый и промокший край ткани.

– Ну так и ты не говори такого! – велела Хара.

– Да, Хара.

– Ну а сейчас, – сказала Хара, – можешь все рассказать мне. Чтобы я рассказала другим. Итак, что с тобой случилось?