Дюна

С порывом ветра в комнату ворвались клубы песка.

— Закупорить вход! — заорал Поль. Тишина, наступившая после выполнения команды, казалось, давила на уши. — Выход в равнину все еще свободен?

Один из федьакынов бросился посмотреть и доложил:

— Некоторые камни от взрыва рухнули, но инженеры говорят, что проход открыт. Они ведут расчистку лазерными резаками.

— Скажи им, чтобы работали вручную, — рявкнул Поль. — Внизу есть еще включенные щиты!

— Они действуют очень осторожно, Муад-Диб, — возразил федьакын, но тут же отправился передать приказание.

В комнату протиснулся первый связист и волоком втащил ящик с аппаратурой.

— Я же приказывал все бросить! — рассердился Поль.

— Вольнаибы не любят разбрасываться оборудованием, — отозвался кто-то из федьакынов.

— Для нас сейчас важнее не оборудование, а люди. Скоро мы либо будем располагать куда большим количеством техники, чем сможем использовать, либо нам вообще никакое оборудование больше не понадобится.

К нему подошел Джерни Халлек:

— Я слышал, что они говорили, будто ход вниз свободен. Мы здесь слишком близко к поверхности, милорд. Харконнены могут перейти в контрнаступление.

— Они сейчас не в том положении, чтобы думать о контрнаступлении. Как раз сейчас выяснится, что они остались без щитов и что им уже не улететь с Аракиса.

— Все равно, новый командный пост полностью подготовлен, милорд, — настаивал Джерни.

— Мне незачем находиться на командном посту. Все идет по плану и без меня. Нам нужно лишь подождать…

— Поступает сообщение, Муад-Диб, — доложил связист. Потом покачал головой и плотнее прижал наушник рукой. — Слишком много статики!

Он начал что-то записывать в лежащий перед ним журнал, то и дело покачивая головой, останавливаясь и снова продолжая писать.

Поль подошел к нему. Федьакыны расступились, давая ему место. Поль посмотрел на написанное и стал читать:

— Налет… на сич Табр… пленные… Аля (пропуск) семьи (пропуск) погибли… они (пропуск) сына Муад-Диба…

Связист снова покачал головой.

Поль поднял глаза и встретился со взглядом Джерни

Халлека.

— Текст перевран, — сказал Джерни. — Статическое электричество. Вы не знаете…

— Мой сын мертв, — оборвал его Поль. Он знал, что это правда. — Мой сын мертв… а Аля в плену… заложница.

Он чувствовал себя опустошенным — пустая оболочка, лишенная всяких эмоций. Все, к чему он ни прикоснется, будет нести горе и смерть. Он, как чума, пронесется через всю Вселенную!

Он чувствовал в себе мудрость старика, опыт бессчётного числа прожитых жизней. Он почувствовал, как внутри него кто-то хихикает и потирает руки.

И Поль подумал: О, как мало знает Вселенная о том, что такое настоящая жестокость!

~ ~ ~

И стал Муад-Диб пред ними и сказал: «Хоть мы и считаем наших пленных мертвецами, она — жива. Ибо семя ее — мое семя, и голос ее — мой голос. И смотрит она в самые далекие глубины возможного. Да, долины неведомого видит она благодаря мне».

Принцесса Ирулан, «Аракис пробуждается».

Барон Владимир Харконнен стоял, опустив глаза, в императорской приемной зале, в овальном селямлике под стальным навесом Падишаха-Императора. Бросая косые взгляды, барон изучал комнату с металлическими стенами и находившихся в ней людей — нукеров, пажей, стражу, солдат из Дома Сардукаров, которые по стойке «вольно» стояли вдоль стен под окровавленными и изодранными знаменами, захваченными в битвах и украшавшими теперь стены залы.

Из комнаты справа послышались возгласы, отдаваясь эхом в высоком коридоре:

— Дорогу! Дорогу царствующей особе! Из коридора в приемную вошел сопровождаемый свитой Падишах-Император Саддам IV. Он стоял, ожидая, пока ему принесут трон, не обращая на барона никакого внимания и, очевидно, вообще не замечая никого вокруг.

Барон решил, что он, в свою очередь, не вправе не обращать внимания на царствующую особу, и смотрел на Императора, пытаясь найти разгадку или хотя бы намек на то, почему его вызвали в эту приемную. Император стоял неподвижно — стройный и элегантный, в серой сардукарской форме с золотым и серебряным шитьем. Его худое лицо и холодный взгляд напомнили барону давно погибшего герцога Лето. То же выражение хищной птицы. Но у Императора были рыжие, а не черные волосы, к тому же почти скрытые под темным шлемом бурзега, украшенным короной с птичьим хохолком императорского желтого цвета.

Пажи принесли трон — массивный стул, вырезанный из цельного куска хагалского кварца, сине-зеленого полупрозрачного камня с горящими желтым огнем прожилками. Трон поставили на возвышение. Император взошел и сел.