Дюна. Батлерианский джихад

После того как Иблис заставил своих рабов безупречно выполнить весь объем работ раньше положенного срока, он выговорил себе разрешение еще раз совершить паломничество в каменный замок когитора Экло. Только когитор сможет дать ответы на вопросы, мучившие Иблиса. Он поговорил с титаном Данте, бюрократом, который занимался организационными вопросами, показал ему все документы об окончании работ, и Данте разрешил ему покинуть город на несколько дней. Данте, однако, высказал недоумение по поводу того, что простой надсмотрщик проявляет такой интерес к непроизводительным философским вопросам. Такое поведение выходило за рамки положенного для обычного доверенного лица.

– Это паломничество не послужит тебе во благо, – напутствовал Иблиса Данте.

– Я уверен, что вы правы, лорд Данте, но меня это отвлекает.

Выехав из города до рассвета, Иблис изо всех сил понукал упрямого мула, пока тот тащился по каменистой пустыне, взбираясь на гору, где стоял монастырь. У подножия крутой винтовой лестницы, которая вела в башню, его уже ждал Аким, снова выглядевший очень неряшливо и казавшийся совершенно оглушенным семутой. После того как Иблис погрузил руку в электропроводящую жидкость и коснулся пальцами мыслящей субстанции когитора, он не мог понять, зачем монах все время старается притупить свои чувства. Вероятно, поток мыслей когитора был столь мощен, что широкоплечему монаху требовалось ослаблять их, чтобы в его мозгу не путались следовавшие друг за другом откровения.

– Я вижу, что ты смотришь на меня с явным неодобрением, – проговорил Аким, посмотрев на Иблиса сквозь полуопущенные веки.

– О нет, – ответил Иблис, но потом решил, что не имеет права лгать. – Я просто заметил, что ты слишком увлекаешься семутой.

Великан усмехнулся и заговорил, слегка растягивая гласные:

– Непосвященному может показаться, что я сознательно умерщвляю свои чувства, но дело не в этом. Просто семута позволяет мне забыть мое собственное разрушительное прошлое, ту жизнь, какую я вел до того, как присоединился к когитору, воодушевленный его идеями. Кроме того, семута помогает мне игнорировать чувственный зов плоти, который отвлекает меня от действительно важных вещей.

– Я не могу представить тебя разрушительной личностью.

– Но я был таким. Мой отец боролся с поработителями и погиб во время одной из попыток очередного восстания. После этого я решил мстить мыслящим машинам и преуспел в этом. Я возглавлял группу боевиков, и мы… уничтожили нескольких роботов. Вынужден извиниться, но мы одновременно убили нескольких доверенных рабов, таких, как ты. После этого Экло сумел организовать мое спасение и духовную реабилитацию, если можно так выразиться. Он никогда не говорил мне, почему он меня разыскал и как он все это устроил. Есть вещи, которые когитор не открывает никому, даже мне.

Монах резко отвернулся и начал на нетвердых ногах подниматься по лестнице, ведя за собой Иблиса в комнату в башне, где в суровом презрении к миру обитал когитор. Остановившись посреди комнаты с цветными витражами, он продолжил:

– Экло обдумал долгосрочную перспективу твоего положения. Очень давно он наблюдал изменения, происшедшие с человечеством после того, как титаны сокрушили Старую Империю, но тогда он не стал ничего делать. Экло думал, что беды и катастрофы улучшат человеческую породу, заставят людей очнуться от сонной растительной жизни и бесцельного существования.

Монах вытер пятно семуты с угла рта.

– Отделив свой разум от тела, кимеки-титаны могли стать такими же просвещенными, как когиторы. Такова была надежда Экло, когда он помогал перевоплощению Юноны. Но титаны не сумели подняться над своими животными пороками. Эта слабость позволила Омниусу покорить и их, и все человечество.

Аким подошел к прозрачной емкости, в которой хранился головной мозг Экло.

– Экло верит, что ты сможешь изменить лик Вселенной.

Сердце Иблиса бешено застучало.

– Нет ничего невозможного.

Но он понимал, что не сможет в одиночку сражаться с мыслящими машинами. Ему надо будет найти помощников. И много помощников.

У прозрачного окна емкость с жидкостью светилась золотистым светом в лучах утреннего солнца. В отдалении, на линии горизонта, Иблис мог рассмотреть огромные монолиты и монументы, задуманные кимеками и построенные на крови и костях людей. Действительно ли я хочу, чтобы все эти колоссы рассыпались в прах?

Надсмотрщик заколебался, представив себе последствия, вспомнив миллиарды жертв восстания на Валгисе и других планетах. В этот момент он вдруг почувствовал, что кто-то вмешался в его мысли.

Аким снял крышку с емкости и выставил наружу питательную жидкость, которая поддерживала жизнедеятельность древнего мозга.

– Подойди, Экло хочет общаться с тобой непосредственно.

Питательная жидкость в емкости чем-то напоминала амниотическую жидкость, наполненную неизмеримой ментальной энергией. Осторожно и робко, борясь с желанием познавать и учиться, Иблис погрузил в жидкость пальцы, коснувшись гладкой скользкой поверхности мозга Экло и открыв для себя сокровенные мысли когитора, которыми тот решил с ним поделиться.