Дюна: Пауль

За предыдущие полгода Далак дважды покидал Салусу Секундус, утверждая, что сможет отыскать кузена и поговорить с ним. Каждый раз, однако, он возвращался ни с чем, «столкнувшись с непредвиденными дорожными трудностями». Он не смог побывать на Тлейлаксу и тем более отыскать Фенринга, хотя в свое время это легко удалось башару Гарону. Оба раза, вернувшись, Далак был по-детски обескуражен и лишь пожимал плечами, объясняя свою неудачу.

Шаддам, правда, доподлинно знал, что собирался делать Далак во время своих неожиданных отлучек. Глупо улыбающийся муж Венсиции вовсе не был таким дурачком, каким хотел казаться. Напротив, в нем было кое-что и от Хазимира Фенринга. Шаддам собирался извлечь максимальную пользу из неосмотрительности своего зятя…

Венсиция подозрительно осмотрела цилиндр.

— На нем личная печать Ирулан и печать императора.

— Это официальное послание, — сказал Гарон, все еще стоя по стойке «смирно». — И еще одно, сир. Мне так и не удалось уговорить графа Фенринга переменить его решение. Он шлет вам заверения в дружбе и тысячу извинений, но обстоятельства пока не позволяют ему вернуться на Салусу.

— Дал ли граф Фенринг ответ на обращения его кузена? — задавая этот вопрос, Шаддам пристально посмотрел на съежившегося Далака.

— Граф не сказал ни слова о своих контактах с супругом Венсиции, сир. Но я буду продолжать свои усилия при каждом посещении планеты тлейлаксов. Они начали создавать вашу частную армию, как вы того потребовали, сир.

— Сможет ли Далак убедить своего кузена или нет, не важно. Когда наши планы начнут воплощаться в жизнь, Фенринг не удержится от того, чтобы в них участвовать. Я твердо в этом уверен.

Далак счел за благо сменить тему разговора.

— Я полагал, что Ирулан не дано права участвовать в официальных делах. — Он перегнулся через плечо Венсиции, чтобы лучше рассмотреть цилиндр. — Неужели Пауль Атрейдес наконец решил прислать сюда свои воинские формирования и рабочие команды, чтобы начать работы по переустройству экологии? Буду рад, если нашему маленькому Фарад’ну удастся вырасти на более гостеприимной планете.

Венсиция сорвала печати и прочитала письмо.

— Муад’Диб желает продемонстрировать всем свою новую цитадель, которая, как он утверждает, размерами и роскошью далеко превосходит императорскую резиденцию на Кайтэйне.

Уголки губ Шаддама скорбно опустились. Он отвернулся и посмотрел в окно на расстилавшийся вокруг неприветливый пейзаж.

— Есть там какие-нибудь дополнения, касающиеся лично меня?

— Он приглашает на Дюну представителей всех аристократических Домов и всех благородных семейств, включая и Коррино с Салусы Секундус. Ради такого случая Пауль готов снять ограничения, запирающие вас здесь. — Венсиция подняла голову. — Это не приглашение, отец. Скорее, это вызов. Вам, или вашему представителю, настоятельно рекомендуют прибыть на церемонию Великой Капитуляции в Арракине и привезти с собой груз воды в дар императору.

— Император — это я. — Шаддам сказал это машинально и без особой убежденности в голосе.

— Это дар Муад’Дибу. Здесь есть уточнение, касающееся минимально допустимого количества воды.

— Мне дали понять, что такие же приглашения разосланы всем планетарным правителям. Я бы не советовал игнорировать этот вызов, — сказал башар Гарон. — Фанатики Муад’Диба будут рады ухватиться за любой предлог, чтобы убить вас и искоренить род Коррино.

Шаддам понимал, что его военачальник прав.

— Сказано ли в послании, кто именно должен приехать? Или подойдет любой представитель? — Взгляд Шаддама упал на застенчивого мужа Венсиции. Тощий человечек, разодетый в кружева и шелк, как принц крови на придворном балу, держался подальше от реальностей окружавшего его мира и старался не досаждать тестю. — Может быть, настало время, Далак, доказать, что и ты годишься на что-то полезное. Дай мне совет, что делать, как делал в прежние времена твой кузен граф Хазимир Фенринг. Убей одного из моих врагов, как сделал бы это Фенринг. Поезжай в Арракин как мой представитель и найди способ убить Муад’Диба.

— Сир, — лицо Далака сделалось бледным как мел, — неужели у вас нет более подходящих для этого людей?

— Нет, нет ни одного, кем я мог бы рискнуть. — Шаддам с наслаждением наблюдал за зятем, лицо которого выражало потрясение — никто еще так не обижал Далака. — Что от тебя толку, Далак? Хазимир сделал бы это с легкостью. Моя дочь говорит, что, проснувшись, ты в первую очередь начинаешь смотреться в зеркало, стоящее у твоей кровати. Это что, деяние, достойное надежного союзника, каковым ты должен быть для меня? У меня слишком много таких ничтожных союзников, и именно поэтому Дом Коррино впал в немилость.

Далак напрягся, изо всех сил стараясь сохранить остатки гордости.

— Да, я ухаживаю за своей внешностью, чтобы достойно выглядеть при вашем дворе. Это исключительно ради вашего величества. Я сделаю все, что вы прикажете. Это мой долг. Моя жизнь, ее благополучие, целиком и полностью зависят от благоденствия Дома Коррино, от восстановления его блеска и славы.