Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

По привычке я поправила на безымянном пальце уже несуществующее кольцо, и сердце кольнуло — на меня вновь нахлынули воспоминания о моей прошлой жизни.

Дернув головой, я отогнала ненужные мысли и вновь погрузилась в работу — нужно было доработать речь и скинуть ее на подтверждение.

Однако, не прошло и пяти минут, как мой смарт, лежавший на прозрачном столе, завибрировал, и на мониторе высветился неизвестный номер.

— Алло, — быстро и с любопытством ответила я на звонок, и в трубке послышался знакомый голос.

— Здравствуйте, Злата, это звонит Франсуаза Дюваль. Вы меня помните?

— Здравсвуйте, Франсуаза, безумно рада вас слышать, — удивленно и радостно ответила я. — Конечно, помню. Как можно забыть наше совместное выступление на Мэт-Гала?

— Увидела вчера документальный ролик, посвященный защите окружающей среды, с вашим участием и с удивлением узнала, что вы переехали жить в Европу… Рада этому факту.

— Да. Я живу и работаю в Женеве, — грустно улыбнулась я, и сердце вновь кольнуло. Прошлое и здесь, в Европе, напоминало о себе.

— Я как раз сейчас в Цюрихе, на отдыхе. Может быть, встретимся?

* * *

Следующая глава будет опубликована завтра

Глава 4.

Мы с Франсуазой сидели в уютном ресторане пятизвездочного отеля на набережной Берг и, попивая шабли, разговаривали.

Со времени нашей встречи прошло чуть меньше года, но сейчас, рассматривая Франси, я чувствовала, будто прожила за это время маленькую жизнь, наполненную событиями. Будто все, что со мной происходило в Голливуде, было настолько давно, что сейчас уже казалось неправдой. Мое прошлое в пластмассовом мире все больше и больше заволакивало дымкой забвения, и лишь вопросы Франси и моя боль при внезапных воспоминаниях, будоражили память и говорили о том, что все произошедшее со мной было в этой жизни, а не где-то в прошлом моем воплощении.

— Как долго ты работаешь в Европе? — спросила Франсуаза, отпивая из своего бокала.

— С конца января, — улыбнулась я.

— И не планируешь возвращаться в Голливуд?

— Нет, — улыбнулась я, скрывая эмоции, но Франси, не подозревая подоплеки, продолжала меня мучить. Впрочем, я была готова к разговору о своем прошлом и не бежала от него.

— А с Иэном вы поддерживаете контакт? — продолжала она.

На секунду я опустила глаза, чтобы не выдать волнения, но тут же посмотрела на француженку с улыбкой на лице.

— Мы иногда созваниваемся.

И я почти не врала. Первая я не звонила, не желая мучить Иэна, не желая мучить себя. Желая лишь одного — чтобы поскорее ушла боль расставания. А он позвонил мне лишь раз. Видимо, сразу после беседы с Генри, и наш разговор пусть и был коротким, но исчерпывающим.

— Ты и правда больше не хочешь возвращаться ко мне? — его голос звучал напряженно, я чувствовала, что Иэн подавлен, и мое сердце рвало на куски.

— Я не хочу возвращаться в Голливуд… — поправила я, сдерживая сердцебиение.

— Это практически одно и то же, — резко возразил он, и я вздохнула, утверждаясь в мысли о том, что он не видел меня вне своего пластмассового мира. Что наша с ним связь была творческим тандемом, а не семейным. Мы были дружными партнерами, держащимися за руки, мы составляли идеальную пару, между нами была химия, и даже наш секс напоминал дружеский, партнерский. Однако, стоило мне выйти за круг его мира, и наш союз начал давать трещину.

Мне стоило немалых трудов убедительно сыграть свою увлеченность новым проектом, полное равнодушие к Голливуду, и мне это удалось. Видя, как Сомерс разочарованно смотрит на меня с экрана планшетника, я ловила себя на мысли, что уже наблюдала это выражение лица. Так Иэн смотрел на меня, когда я отказалась от роли в фильме Корзано. Ему было больно, но он поверил.

— Генри мне сказал, что у вас ничего не было, и ты мне не изменяла. Это правда? — был еще один вопрос, и я уверенно ответила.

— Я тебе никогда не изменяла и была тебе верна, поверь.

— Верю, но хотел услышать эти слова от тебя лично, — произнес он, но я видела в его взгляде боль.

— Ты мне очень дорог, Иэн, — мой голос звучал сдавленно, и я сдерживала ком в горле. — Я никогда не хотела причинить тебе боль. Но ты должен отпустить меня.

Он молчал, изучая мое лицо. Возможно, он понимал, что за моей экспедицией стоял Генри, но, по большому счету, это было уже неважно. Основная мысль — я увлеклась новым направлением деятельности и отказалась от Голливуда — была обозначена, Иэн в нее поверил и сейчас, скользя по мне тяжелым взглядом, он меня отпускал. Он со мной прощался.

— Желаю тебе успеха в благотворительной деятельности, — наконец произнес он, и его голос звучал глухо, но не агресивно, без обвинений. Казалось, он пытался смириться с новой реальностью своего пластмассового мира, где уже не было меня.

— Спасибо, — тихо проговорила я, и не успела ничего добавить, как экран потух.

Я смотрела на свое отражение в черном окне пустоты и понимала, что Иэн ушел. Он не был на меня обижен. Лишь не хотел, чтобы я видела его боль потери.