Дьюри

Виса теперь отняла руки от лица и опустила их, упершись ими в пол, будто силы покидали ее совсем и, продолжая тихо петь, не отрывала глаз от сына. А он двигался все медленнее, и, наконец, остановился и осел тяжело в высокую траву. Но мне все равно было видно его, упавшего навзничь, раскинувшего широко руки, взгляд матери следовал за ним по пятам, и я видела его ее глазами. Лицо его стало хорошим, будто то, что так сильно довлело над ним, вдруг отступило…

Слова песни становились громче и отчетливее, они все больше напоминали мне колыбельную. И Виса раскачивалась так, словно укачивала ребенка…

А Еллой закрыл глаза. Он спал и улыбался во сне…

Виса Лэя проговорила, повернувшись к нам:

— Я провожу вас домой, Олие. Здесь вам больше нельзя находиться.

— Я знаю, Виса Лэй, ты хочешь опять его забрать домой! Только уллы легко становятся крэбберами, и еще ни один из них не стал уллой!

Я молчала. Мне было отчаянно жаль эту маленькую, худенькую женщину. А Виса, устало закрыв глаза, ответила:

— Да, Ос. Но помнишь, я говорила тебе, забудь навсегда свои плохие мысли, они тебе мешают увидеть радость, а зачем тогда жить, хороший мой? Уходите все, я останусь с моим сыном, — добавила она, посмотрев на нас.

— Но что вы можете сделать? — тихо спросила я.

— Если не знаешь, что делать, делай то, что должен, — ответила мне Виса. — Он — зло, — голос ее сорвался, — но я не могу его убить… я так его люблю… Пусть спит…

И она замолчала. Ее усталые глаза неотрывно смотрели на лежавшего навзничь Еллоя, а губы шептали опять слова песни. Бублику выполз из-под дивана и положил морду на колени хозяйке, сидевшей на полу…

— Я могла бы помочь перенести вашего сына… — проговорила я, не надеясь на ответ, такое отчаяние было на лице Висы.

Но она улыбнулась и повернулась ко мне.

— Спасибо, Олие, но мне поможет Бакару, я позову его…

Уже у дверей, когда мы с Осом собирались выходить, Виса остановила нас:

— Подождите…

Вернулась она быстро, неся в руках Бублику.

— Заберите его… Ему с вами будет лучше, — Виса гладила пушистого зверька, — а про себя я теперь ничего не знаю. Не ищи меня, Ос э Лой, я сама вас найду, если это будет нужно…

Она смотрела и словно прощалась с нами. И, протянув Бублику мне, она больше не сказала ни слова. А Бублику лизнул ее в нос и заскулил, тоненько так, горестно…

3

От родника я шла быстро. Ос с Бублику молча болтались в рюкзаке за спиной. Дождь прекратился, но небо по-прежнему было затянуто тучами, и поэтому темнело особенно быстро.

Теперь, после того, как я увидела загадочную зеточку в действии, мне мерещились ее паучьи лапы в каждом сучке, ветви, коснувшейся в сумерках моего лица. Бр-р…

И я торопилась. Кроме того, все ближе подходя к деревне, я отчетливо стала ощущать опасность. Даже остановилась у покосившегося плетня первого от леса дома…

Было тихо. Слышно, как падают капли с листьев деревьев.

Ос отчего-то отчаянно пихнул меня в спину. И я поняла вдруг, что сзади кто-то стоит… Дыхание, сиплое, редкое… И странный звон, будто кто-то вязал на спицах за моей спиной…

Обхватив рукой, сколько могла достать рюкзак с Оськой, чтобы хоть как-то прикрыть его от опасности, я обернулась.

В темноте передо мной виднелось бледное лицо, высокая фигура, нависшая надо мной. Полузакрытые глаза, безвольно обвисшие углы вялого рта, слюна, стекающая струйкой по подбородку… Крэббер… Но не Еллой… Значит, тот сюда пришел не один… Что же с деревней?!

А вот и она… Та, что вязала за моей спиной… Тонкие как иглы лапы сороконожки потянулись к моему лицу откуда-то сзади. Они шевелились, тускло поблескивая…

Зет-351 сидела на рюкзаке. Оська не шевелился. И Бублику не слыхать… И тут машина нанесла удар. Спица сильно ударила мне в шею… Но наткнулась на что-то и отскочила… И еще одна, и еще… Я же отчаянно вцепилась в лапы, шевелящиеся у меня перед глазами, и отбросила железную тварь… Сороконожка, еще не успев впиться мне в загривок, легко вылетела вперед и упала на тропу.

Становилось совсем темно. Отступив с дорожки в траву и быстро укрывшись за деревьями, я увидела, как крэббер тенью скользнул вслед за мной…

Но я уже вынула меч… Не знаю, это было даже не заклинание. Древнее оружие в какой-то момент отзывалось на мой зов. И не вояка я, а иногда в такие минуты как сейчас, — когда слабое существо полностью зависит от меня, — во мне будто что-то закрывается… или открывается… Так и сейчас…

Старый тианайский меч повис в воздухе перед вялой фигурой крэббера, крадущейся за мной… Тихий звон металла перешел в нарастающий свист, и тело тяжело рухнуло на землю. А меч уже искал следующую жертву… И раздался скрежет металла о металл… Недолгая возня и все стихло…

А я уже бежала по деревне. Тревога не утихала во мне. Странная тишина… Мертвая… Двери многих домов раскрыты. И, чем ближе становился дом геммы Лоя, тем сильнее чувствовала я опасность и страх.

Вот и дом. Темные окна… Дверь распахнута. Взбежав на крыльцо, я влетела в дом и остановилась.

— Не ходи туда, О… — прошептал Ос.

Но я шагнула в темноту.

И зажгла свет.