Дюссельдорфский убийца

Но любителям сильных ощущений не довелось развлечься. Торжественная церемония прошла без всяких инцидентов. Усиленный наряд пешей и конной полиции поддерживал стройность шествия.

К концу церемонии подъехал закрытый черный автомобиль, при виде которого многие настороженно повернули головы. Высокий бледный человек с усталым безразличным лицом возложил на могилу венок и, обратившись с краткими словами соболезнования к матери покойной, медленно пошел к выходу.

— Я вас давно уже жду, фрейлин Рут, — заметил он, останавливаясь перед вспыхнувшей девушкой. — Вам следует получить гонорар за перепечатанную статью, — добавил он, слегка улыбаясь.

— Я не нуждаюсь в частной работе, — сказала она резко, с трудом скрывая свое негодование.

Как вообще он смеет говорить с ней после того, что случилось?

— Но иногда ведь полезно бывает узнать кое-что о курах или помидорах, — продолжал поддразнивать ее Горн. — Кроме того, вы все равно придете ко мне так или иначе.

— Вы слишком самоуверенны, господин комиссар.

— Нисколько. Во-первых, у нас заключена некоторая коммерческая сделка. Очень жаль, если вы о ней забыли. А, во-вторых, я дам вам на днях сенсационное интервью. Вполне официально.

Это задело Рут за живое. Профессиональное любопытство победило досаду.

— На самом деле? Когда же вы разрешите к вам зайти?

— В первый же теплый солнечный день, — заявил Горн. — Я говорю совершенно серьезно. Не забудьте предупредить вашего отца, что вы отправляетесь на прогулку.

— Но я не собираюсь никуда…

— Видите ли, милая Рут, — тихо, но твердо сказал Горн, — ваши намерения для меня совершенно не имеют значения. Если я вовлекаю в свою орбиту каких-нибудь людей, то они или повинуются мне беспрекословно, или… — красноречивый жест окончил фразу. — Ваше возмущение вполне понятно, и мне очень нравится, но оно совершенно бесполезно. Через две недели вы избавитесь от тирана, но до этого срока принадлежите мне. В ближайший же теплый день прошу вас прийти в бюро. Или даже я сам заеду за вами.

И, вежливо приподняв цилиндр, Горн пошел дальше. Рут, побледнев от гнева, обратилась к злополучному Мячу, как тень следовавшему за комиссаром.

— Вы слышали? Что это значит? Я не нахожу слов возмущения этой наглостью.

— Милая Рут, ради Бога, успокойтесь. Поверьте, если Горн что-нибудь говорит, так и будет.

— Но при чем тут я? Неужели вы думаете, что я имею какое-нибудь отношение к… — она оборвала фразу и густо покраснела под пристальным взглядом всегда таких добродушных и жизнерадостных глаз инспектора. Но он, не замечая, казалось, ее смущения, отечески поглаживал дрожащие пальцы, затянутые в лайковую перчатку.

— Бедная девочка, я знаю, как вам иногда бывает тяжело. И, поверьте мне, если в какую-нибудь минуту вы расскажете, что вас гнетет, Усталому Сердцу, то это облегчит вашу душу. Не смотрите на него, как на полицейское пугало. Он молод, но, пережив сам большое горе, понимает страдания других.

— Но для чего тогда этот тон?

— Это его право — приказывать. И вам, и мне, кому угодно. Во время войны Горн, совсем еще молодым, занимал большой пост в тайной агентуре. Он был правой рукой знаменитой «мадмуазель Доктер», одним словом решал участь тысячи людей. Следствием такой работы является изумительная выдержка и снисходительное, отношение ко всем окружающим.

— Если я могу ему быть чем-нибудь полезной… — смягчилась Рут.

— Конечно, можете. Иначе, как на полезного сотрудника, он на вас и не смотрит. Не забывайте, что у него — усталое сердце, — лукаво прибавил он.

Простившись, он побежал догонять начальника.

Горн стоял, прислонившись спиной к дверце автомобиля и небрежно вскинув монокль, рассеянно слушал разговор шефа полиции с доктором Миллером.

Доктор, в старомодном сюртуке и цилиндре, из-под которого выбивались седые пряди, расспрашивал о письме убийцы.

— Неужели же он на самом деле находится здесь, на кладбище, господин комиссар? — обратился он к Горну.

— Совершенно верно, так же, как мы с вами, — был ответ.

— И вы находите его поведение естественным?

— Я вообще не считаю его человеком, — сухо ответил Горн.

— То есть? — изумленно переспросил Мяч.

Шеф полиции поднял брови.

— Очень просто, — нехотя начал Горн, закуривая папиросу, — убийца, по моему мнению, хотя и обыкновенного земного происхождения, но представляет собою существо, одаренное высшей, может быть, демонической силой. Это делает его неуязвимым и в то же время зависимым, он жаждет крови. Вспомните о вампирах, вурдалаках, упырях.

— И вы говорите это серьезно? — спросил шеф.

Горн окинул полицейского таким ледяным взглядом, что у того сразу отпали все сомнения, относительно нормальности верховного комиссара.

— Вам случалось их видеть, доктор?

— Право, затрудняюсь ответить вам на этот вопрос.

— Когда у меня найдется свободное время, я навещу вас, если позволите, чтобы поговорить о некоторых интересующих меня деталях этого вопроса, — любезно произнес Горн. — Профессор Нат, ученый чудак, всю жизнь провел в Карпатах для изучения местной, так называемой демонологии. Вы не встречали его?