Дюссельдорфский убийца

Во время моего визита я незаметно сфотографировал его и сличил с присланной из Берлина карточкой. Снимки оказались тождественными. Расчет его был очень прост: сыграть на панике дюссельдорфских жителей и, сорвав значительную сумму, удрать. Однако не в нем дело.

Под видом врача я навестил внезапно заболевшую Эльзу Шлемам, бывшую любовницу Миллера. Мне нужно было получить у нее сведения о докторе и его сыне. Ее болезнь показалась мне весьма необычной.

Я довольно сведущ в токсикологии, и сразу установил, что женщина отравлена. Оказалось, что Эльза послала Якоба — прожженного плута — за малиной в аптеку и, выпив ее, больше уже не вставала с постели. Случайно в пакетике сохранилась одна ягода, я взял ее с собой, произвел анализ, и последние сомнения отпали: это была аква-тофана. Это зелье мало известно в Европе, отличается особыми характерными признаками и не имеет противоядия. Единственное, чем я мог помочь несчастной, — это послал ей большую дозу морфия, чтобы облегчить страдания и ускорить конец.

Кому-то, очевидно, надо было устранить ее как опасную свидетельницу, способную что-то рассказать или просто кого-то узнать. Логически рассуждая, я понял, что это могло понадобиться ее сыну или доктору.

Я подослал Зоммера, инспектора Зоммера, уже прекрасно себя зарекомендовавшего, в пивную, где муж Эльзы рассказал своим друзьям следующее: неизвестный господин встретил на улице тетку Румпель, укрывательницу краденого и заступницу всех подонков, и, узнав из разговора, что жена столяра лежит больная, просил передать ей пакетик и сто марок.

Конечно, исходя из психологии человека, все было рассчитано заранее — и тетка Румпель поступила именно так, как от нее ждали: она поймала Якоба и продала ему пакетик безобидной, по ее мнению, малины, прикарманив сто марок.

Лица незнакомца она, естественно, разглядеть не могла.

Следующим моим шагом был ночной визит к фрау Эльзе. Я загримировался под доктора Миллера и пришел к умирающей. Столяр Шлеман был в это время в пивной.

Бедная женщина, приняв меня за своего бывшего возлюбленного, подробно описала наружность и характер сына, между прочим, она упомянула об одной очень важной детали, которая помогла мне свести воедино все мои предположения о догадке, — глаза Элиаса были странного и очень редко встречающегося оттенка — зеленые, в то время как у его отца, доктора Миллера — голубые. Волосы у Элиаса были рыжими.

Фрау Эльза, обессиленная ядом и морфием, тихо умерла на моих глазах, и тогда я совершил святотатство — да простит мне Бог! Снял с ее груди медальон, с которым она не расставалась.

Рассмотрев потом в кабинете свою добычу, я был потрясен: одна фотография изображала доктора Миллера примерно лет двадцати, а другая — молодого человека, похожего на него, как две капли воды, — только с неприятным выражением лица.

Отец и сын были двойниками…

Но почему так смутился доктор, когда я вскользь заметил, будучи у него, об изменении с возрастом цвета глаз? И почему под ногтями последней жертвы, которую мне пришлось осматривать, были не седые и не рыжие, а темные волосы?

У столяра Шлемана была тайная типография для печатания нелегальных прокламаций на ферме, которую он арендовал. Ферма, принадлежащая вместе с имением доктору Миллеру: около Бейрата. Одно из писем убийцы написано на клочке бумаги, прошедшей через ротационную машину.

Для того, чтобы разобраться во всех этих обстоятельствах, а также выяснить причастность столяра к делу, я поместил в газете объявление, что некое лицо желает купить подержанную ротационку, хотя бы и старой системы, и получил несколько предложений — в том числе и от столяра.

Нагрянув на ферму, я нашел в старой молотилке ротационную машину и без труда установил тождественность бумаги, найденной на ферме, и той, на которой было написано одно из писем убийцы. Еще одна нить вела к доктору Миллеру.

Его сын Элиас удрал из дому мальчишкой, и больше о нем никто ничего не слышал. Фрау Эльза говорила, что она будто бы видела его год назад, еще до начала убийств, но она не может утверждать это наверняка.

Вначале у меня была такая версия: сын нашел своего отца, и один из них почему-то скрывается, загораживая собой другого. Но это предположение не выдержало критики, и я стал докапываться до истины.

Слуга доктора — тупой кретин. От него я смог добиться только того, что доктор пьет кофе по утрам не в спальне, а в кабинете — иными словами, слуга всегда видит его одетым. При этом поразительна крепость старика, несмотря на внешний хилый вид.

Когда я познакомился с вами, Рут, и узнал, что ваш отец археолог, я сразу же составил план действий — и, дав вам перепечатывать глупейшую статью, отправился к вашему отцу.