Дюжина ножей в спину

Юрьев первый указал на подстерегающие меня опасности и на мои иллюзии неоспоримого лидерства в городе. Особенно точным оказался его прогноз относительно явки: на второй тур голосования пришло менее 49% избирателей, и как раз этих полутора процентов мне не хватило для победы. Я всегда с уважением относился к его профессионализму, таланту и проницательности. Таланту человека, распознавшего причины, ход и последствия ряда крупных кризисов последнего времени в нашей стране. Давний университетский товарищ, он без колебаний нарисовал реальную картину предстоящей борьбы, предупредив меня, что она будет предельно жестокой. Юрьев только не мог предугадать, что сам станет жертвой этой борьбы. В начале января 1996 года, когда пришло время начинать предвыборную кампанию, я вновь встретился с ним. Вновь состоялось реалистичное обсуждение моих перспектив на переизбрание, и он принял мое предложение возглавить всю идеологическую часть кампании и стать одним из руководителей моего предвыборного штаба.

В свою очередь, я учел его рекомендации по ведению кампании: дать честный и открытый отчет о проделанной по годам и месяцам работе в интересах населения города, подготовить и обнародовать конкретный и общедоступный план перспективного развития города и напомнить избирателям, что губернатор - не царь и не Бог, его полномочия ограничены законом и деятельностью Законодательного собрания города, он не может обещать всего, но то, что пообещал, обязан сделать вопреки всем препятствиям. Будучи ученым, Юрьев особо просил не ввязывать его в финансовую жизнедеятельность штаба. На том и договорились.

Но не прошло и нескольких дней, как на профессора Юрьева было совершено варварское покушение: его чуть не убили у дверей собственной квартиры. Как и любой настоящий преподаватель, Александр Иванович часто шел навстречу просьбам студентов, которые по каким-то причинам не смогли прийти к нему на кафедру, но должны были сдать реферат или курсовую работу - в таких случаях он принимал их у себя дома. Об этом на факультете все знали, и кто-то решил воспользоваться профессорской добротой. В то злополучное январское утро в квартире раздался звонок; взглянув в глазок, Юрьев увидел миловидную девушку. Добродушный хозяин смело открыл дверь, но вместо студентки перед ним оказался мужчина крепкого телосложения в маске, который плеснул в лицо Юрьева серную кислоту из банки. Если бы дверь открывалась не внутрь (часть кислоты попала на дверь), Александр Иванович вряд ли остался бы в живых. Отлетев от двери, кислота попала в лицо и самого преступника, который отшатнулся и затем выстрелил в упавшего Юрьева. После чего убежал. К счастью, он промахнулся, и профессор, бросившись в ванную, начал лихорадочно обмывать лицо и шею - места основного поражения холодной водой. Кожа тем временем быстро краснела и начала отслаиваться, а боль становилась все невыносимее. Вскоре приехали "скорая" и милиция, вызванные по телефону женой.

Только спустя два дня мне разрешили навестить профессора Юрьева в Военно-медицинской академии. Войдя в палату, я едва не закричал, настолько чудовищным было зрелище. Впервые в жизни я видел такое. Вся его голова и шея были плотно забинтованы, на бинтах выступали пятна крови и мазей - одним словом, это была какая-то кукла, выдающая живого человека только благодаря незабинтованным рту и одному глазу. Он находился на искусственном питании и в окружении капельниц. Когда я подошел к кровати, у меня перехватило дыхание. Мягко взяв его руку, я переборол волнение и сказал, что готов сделать все необходимое для его излечения, а также пообещал, что преступники будут обязательно найдены.

Первое обещание я выполнил, а вот второе выполнить оказалось невозможно негодяи, покушавшиеся на жизнь Юрьева, не найдены до сих пор.

"Я уже ожил и начинаю адаптироваться, - тихо сказал Юрьев, - к счастью, глаза удалось спасти, хотя одним я пока не вижу совсем. Врачи обещают, что со временем он восстановится. Хочу сказать, что они меня не запугали, и я обещаю вам свою помощь в предвыборных делах". Меня очень тронули его слова и самоотверженное желание помочь мне, но со слов врачей я уже знал, что ему суждено лечиться долгие месяцы и ни о каком участии в выборах не может быть и речи.

Наш разговор прервали врачи - пришло время очередной смены бинтов. Снятие старых и накладывание новых бинтов вызывает из-за отслоения клетчатки такую нестерпимую боль, что больной начинает не просто стонать, а кричать. И так по нескольку раз в день в течение нескольких месяцев. Не всякий человек, которому уже за пятьдесят, при таком массированном поражении кожного покрова, по мнению специалистов, может выжить. Но Юрьев выжил наперекор всему. В этом я увидел еще одно проявление силы его воли и характера.