Дивеевские Христа ради юродивые Пелагия, Параскева и Мария

Крестьянин из соседней деревни ехал Саровским лесом за монастырской известкой и встретил Прасковью Ивановну, шедшую, несмотря на мороз, босой и в одной рубашке. При покупке извести ему предложили взять несколько лишних пудов без денег. Он подумал и взял. Возвращаясь домой, он опять встретился с Пашей, и блаженная сказала ему: «Аль богаче от этого будешь, что беса-то слушаешь? А ты лучше-ка живи той правдой, которой жил!...»

Многим приходящим Прасковья Ивановна указывала, каким путем надо спасаться: кому предсказывала семейную жизнь, а кого благословляла на монашество. Одна дивеевская монахиня вспоминала, как поступила в монастырь: «Собралась я в Саров, горячо молилась у гроба угодника Божия, прося его помощи, а на обратном пути заехала в Дивеево, да и зашла к блаженной Паше, а она, как увидела меня, закричала: “Где была до сих пор, где шатаешься? Ее тут ждут-ждут, а она все шатается невесть где!” — да палкой все мне грозит».

Сестры Зоя и Лидия Якубович (будущие схимонахиня Анатолия и схимонахиня Серафима) были в Дивееве проездом и зашли к блаженной Прасковье Ивановне. Они очень смущались, что должны были стать основательницами новоустрояемой общины. Уже была прислана из Синода бумага, согласно которой Зоя назначалась строительницей церкви, но сестры не чувствовали в себе сил исполнить это послушание.

Вид Серафимо-Дивеевского монастыря с южной стороны Фото 1903 г.

Паломники в Дивееве Фото 1904 г., фотограф М. П. Дмитриев

Схимонахиня Анатолия

Прасковья Ивановна сказала:

— Дайте мне бумаги, я почитаю.

Зоя знала, что блаженная неграмотна, но повиновалась и подала ей синодскую бумагу. Блаженная тут же изорвала ее в клочки и бросила в печку. Обратившись к образу преподобного Серафима и указывая на сестер рукой, она воскликнула:

— Батюшка Серафим, твои снохи, ей-Богу! Обе твои снохи!

Затем велела им идти к игумении Александре и проситься в монастырь.

Схимонахиня Анатолия рассказывала, что как-то им с сестрой захотелось посмотреть, как Прасковья Ивановна молится ночью. Благословились у игумении и пришли вечером к блаженной. А она тут же улеглась спать. В двенадцать часов встала, потребовала самовар, напилась чаю и опять легла спать, а утром, погрозив пальцем, сказала: «Озорницы, когда сукман (суконный сарафан), кресты и поклоны, тогда молиться». Послушницы поняли ее слова так, что брать подвиг можно не ранее, как после пострижения в схиму. Перед принятием схимы сестры пришли к блаженной Прасковье Ивановне за благословением. Блаженная встала и начала вслух молиться: «Уроди, Господи, жита, пшеницы, овса, вики и лен зеленый, молодой, высокий на многая лета». При этих словах она подняла руки и сама поднялась на воздух. Слова «на многая лета» означали долгую жизнь матери Анатолии. Лен у блаженной означал молитву.

Предсказывая близкую кончину схимонахини Серафимы, Прасковья Ивановна говорила о ней: «Девушка хорошая, а вся в земличке одна головка наружу», — и действительно, мать Серафима, внезапно заболев, вскоре умерла.

Мать Рафаила рассказывала, что за полгода до смерти своей матери она пришла к Прасковье Ивановне. Блаженная стала смотреть в сторону колокольни.

— Летят, летят, вот один, за ним другой, выше, выше, — и руками прихлопнула, — еще выше!

Мать Рафаила сразу все поняла. Через полгода скончалась мать, а еще через полгода — дедушка.

Когда мать Рафаила поступила в монастырь, она постоянно опаздывала на службу. Как-то пришла она к блаженной, а та говорит:

— Девка-то хороша, да лежебока. За тебя мать молится.

Схиархимандрит Варсонофий Оптинский был переведен из Оптиной пустыни и назначен архимандритом Голутвина монастыря. Тяжело заболев, он написал письмо блаженной Прасковье Ивановне, у которой бывал и к которой имел великую веру. Это письмо принесла мать Рафаила. Когда блаженная выслушала его содержание, она только и сказала: «Триста шестьдесят пять!». Ровно через 365 дней старец скончался. Этот случай подтвердил и келейник старца, при котором был получен ответ блаженной.

Келия блаженной Параскевы у южного входа в Дивеевский монастырь

Известный духовный писатель С. А. Нилус, впервые приехав в Дивеево, долго не решался посетить блаженную. Перед тем, как отправиться к ней, он долго пил чай. По дороге он надумал дать ей пятирублевый золотой. Свою встречу с блаженной он описывает так: «Вхожу на крыльцо. В сенцах меня встречает келейная блаженной монахиня Серафима.

— Пожалуйте!

Направо от входа комнатка, вся увешанная иконами. Кто-то читает акафист, молящиеся поют припев: “Радуйся, Невесто Неневестная”. Сильно пахнет ладаном, тающим от горящих свечей воском... Прямо от выхода — коридорчик, и в конце его — открытая дверь во что-то вроде зальца. Туда и повела меня мать Серафима:

— Маменька там.

Не успел я переступить порог, как слева от меня, из-за двери, с полу, что-то седое, косматое и, показалось мне, страшное как вскочит, да как помчится мимо меня бурею к выходу со словами:

— Меня за пятак не купишь! Ты бы лучше пошел да чаем горло промочил.

То была блаженная. Я был уничтожен».