Дивергент

"Разве ты уже не съел один?" "Ну и что с того?" Юрай закатывает глаза и кладѐт руку мне

на плечо, подталкивая меня к двери.

Мы втроѐм направляемся в кафе.

Глава 20. ТОБИАС

-Я не была уверена, что ты придешь, говорит мне Нита.

Когда она поворачивается, чтобы отвести меня, туда куда мы направляемся, я вижу, что ее

свободная рубашка открывает спину, и у нее есть татуировка на позвоночнике, но я не

могу понять, что это такое.

- Вы здесь тоже делаете татуировки?- говорю я.

- Некоторые делают, - говорит она. - Та которая у меня на спине из разбитого стекла. Она

замолкает, пауза, которую ты берешь, когда решаешь, следует ли или не следует, делиться

чем-то личным.

- Я сделала ее, потому что она подразумевает повреждение. Это . . . своего рода шутка. -

Снова это слово, ―повреждение‖, - то которое погружалось и всплывало, погружалось и

всплывало в моей голове после генетического теста.

Если это шутка, то не смешная даже для Ниты - она выплевывает объяснение, как будто

чувствует горечь в нем. Мы идем вниз по кафельным коридорам, почти пустым в конце

рабочего дня, и вниз по лестнице. Как только мы спустились, синие и зеленые и

фиолетовые и красные огоньки, затанцевала над стенами, меняя цвета каждую секунду.

Туннель внизу лестницы широкий и темный, и только странный свет ведет нас. На полу

здесь старая плитка, и даже через подошвы обуви, я ощущаю ее зернистость, грязь и пыль.

- Эта часть аэропорта была полностью переделана и расширена, когда они впервые

приехала сюда, - говорит Нита. - Какое-то время, после Войны за Чистоту, все

лаборатории находились под землей, чтобы сохранить их более безопасными, если бы они

были атакованы. Теперь это просто вспомогательный персонал, который спускается сюда.

- Это с ними ты хочешь меня познакомить?

68

Она кивает. - Персонал службы поддержки - это больше, чем просто работа. Почти все из

нас ГП - генетически поврежденные, оставшиеся от неудачных городских экспериментов

или потомки других оставшийся или люди, попавшие из вне, как мать Трис, но без ее

генетического преимущества.

Все ученые и лидеры ГЧ - генетически чистые, потомки людей, которые изначально

сопротивлялись генной инженерному движению. Есть, конечно, некоторые исключения, но их так мало, что я могла бы перечислить их всех, если ты хочешь.

Я собираюсь спросить, почему такое строгое разделение, но я могу выяснить это сам. Так

называемые ―ГЧ‖ выросли в этом сообществе, их миры, насыщенны экспериментами, наблюдениями и изучениями.

―ГП‖ выросли в экспериментах, где им достаточно было знать как дожить до следующего

поколения. Разделение основано на знании, на квалификации - но, как я узнал от

афракционеров, система опирающаяся на группу необразованных людей, для того чтобы

они выполняли грязную работу, не давая им способа подняться - это вряд ли справедливое

общество.

- Я думаю, что твоя девушка права, ну ты знаешь, говорит Нита.

- Ничего не изменилось; сейчас у вас всего лишь есть лучшее представление о ваших

собственных возможностях. Любое человеческое существо имеет ограничения, даже ГЧ.

- И так, имеется вверх предела . . . чему? Моему состраданию? Моей совести? - говорю я.

- Это заверение для меня которое у тебя есть?

Нита изучает меня глазами, внимательно, но не отвечает.

- Это смешно, - говорю я.

- Почему ты, или они, или кто-либо имеете право определять мои возможности?

- Это всего лишь порядок вещей, Тобиас, говорит Нита.

- Это просто генетика и ничего больше.

- Это ложь, говорю я.

- Здесь что-то большее, чем просто гены, и ты знаешь это.

Я чувствую, что мне необходимо уйти, повернуться и бежать обратно в общежитие. Гнев

закипает, и меня трясет, наполняя меня яростью, и я даже не уверен, из-за кого. Из-за

Ниты, которая только что призналась, что она каким-либо образом ограниченна, или из-за

того, кто сказал ей об этом? Может быть, это из-за всех сразу.

Мы дошли до конца туннеля, и она толкает тяжелую деревянную дверь открывая ее

плечом. За ней шумный, яркий мир. Комнату освещает маленькие, яркие лампы на

веревках, а веревки настолько крепкие, что сеть из желтого и белого покрывает потолок.

На одном конце комнаты деревянная столешница с яркими бутылками за ней, и море

стекол поверх нее. На левой стороне комнаты столы и стулья, справа группа людей с

музыкальными инструментами. Музыка наполняет воздух, и единственные звуки, которые

я узнаю,- из моего ограниченного опыта с Дружелюбием -это оборванные струны гитары

и барабаны.

Я чувствую, что стою под прожектором, и все смотрят на меня, ждут от меня движения, речи, чего-то. Какое то время трудно услышать что-нибудь из-за музыки и болтовни, но

через несколько секунд я привыкаю, и я слышу, Ниту, когда она говорит :

- Сюда!

- Выпить хочешь?

Я собирался ответить как раз когда кто-то вбежал в комнату. Он не высокий и его

футболка висит на нем и явно велика на 2 размера. Он жестами показал музыкантам

выключить музыку, они так и сделали, но достаточно медленно для него и он закричал,

- Время приговора!

Половина комнаты вскакивает и бросается к двери. Я вопросительно смотрю на Ниту, и

она хмурится, образуя складку на лбу.

- Какого приговора? - говорю я.

69