Дивергент

– Если мой инструктор говорит обо мне, – как можно тверже отвечаю я, – хотелось бы знать, что именно.

Надеюсь, мне удалось солгать убедительно.

– Кстати, он здесь будет?

– Нет. Он больше здесь не бывает, – отвечает она. – Наверное, ему неинтересно. Его трудно напугать, знаешь ли.

Его не будет. Воздушный шарик внутри меня сдувается. Я не обращаю внимания и киваю. Я знаю, что Четыре не трус. Но знаю и то, что он боится по крайней мере одного – высоты. Вероятно, нам предстоит что-то делать на верхотуре, если он увильнул. Очевидно, она об этом не знает, раз говорит о нем с такой почтительностью в голосе.

– Ты хорошо его знаешь? – спрашиваю я.

Я всегда была слишком любопытна.

– Все знают Четыре, – отвечает она. – Мы вместе были неофитами. Я плохо дралась, и он учил меня по ночам, когда все засыпали.

Она чешет в затылке, внезапно посерьезнев.

– Очень мило с его стороны.

Она поднимается и встает за членами фракции, сидящими в дверях. Через мгновение серьезное выражение исчезает с ее лица, но я все еще взволнована ее словами, наполовину смущенная мыслью о том, что Четыре может быть «милым», наполовину охваченная желанием ударить ее без малейшего повода.

– Пора! – кричит Шона.

Поезд не замедляет ход, но она выпрыгивает из вагона. Остальные члены фракции следуют за ней, поток одетых в черное, покрытых пирсингом людей немногим старше меня. Я стою в дверях рядом с Юрайей. Поезд мчится намного быстрее, чем мне когда-либо доводилось прыгать, но я не могу струсить сейчас, перед членами фракции. И я прыгаю, больно ударившись о землю и пробежав несколько шагов, прежде чем восстановить равновесие.

Мы с Юрайей догоняем членов фракции, как и остальные неофиты, которые почти не обращают на меня внимания.

По пути я осматриваюсь. «Втулка» за спиной, черный силуэт на фоне облаков, но здания вокруг темные и притихшие. Значит, мы на север от моста, в заброшенной части города.

Мы поворачиваем за угол и рассыпаемся по Мичиган-авеню. На юг от моста это оживленная улица, запруженная людьми, но здесь она пустынна.

Подняв глаза, чтобы изучить здания, я немедленно понимаю, куда мы направляемся: в небоскреб Джона Хэнкока, черную колонну с перекрещенными балками, самое высокое здание на север от моста.

Но что мы будем делать? Взбираться на него?

По мере приближения к зданию члены фракции пускаются бегом, и мы с Юрайей мчимся за ними. Толкая друг друга локтями, они протискиваются в двери у основания здания. Стекло в одной из дверей разбито, так что осталась только рама. Я прохожу сквозь нее, не открывая, и следую за членами фракции через зловещий темный вестибюль, хрустя битым стеклом под ногами.

Я думала, мы поднимемся по лестнице, но мы останавливаемся у ряда лифтов.

– Лифты работают? – как можно тише спрашиваю я у Юрайи.

– Ну конечно. – Зик закатывает глаза. – Думали, я совсем идиот и не пришел сюда пораньше, чтобы включить аварийный генератор?

– Ага, – отвечает Юрайя. – Есть немного.

Зик сердито смотрит на брата, зажимает его шею и втирает костяшки пальцев в макушку. Может, Зик и меньше Юрайи, зато, наверное, сильнее. Или, по крайней мере, быстрее. Юрайя пинает его в бок и высвобождается.

Я усмехаюсь при виде растрепанных волос Юрайи, и двери лифтов распахиваются. Мы грузимся внутрь: члены фракции в один лифт, неофиты – в другой. По дороге бритая наголо девушка наступает мне на ногу и не извиняется. Морщась, я хватаюсь за ногу и подумываю пнуть негодяйку по голени. Юрайя изучает свое отражение в двери лифта и приглаживает волосы.

– Какой этаж? – спрашивает бритая наголо девушка.

– Сотый, – отвечаю я.

– Ты-то откуда знаешь?

– Линн, успокойся, – говорит Юрайя. – Не кипятись.

– Мы в стоэтажном заброшенном здании с горсткой лихачей! – рявкаю я. – Почему ты этого не знаешь?

Она не отвечает. Просто вдавливает нужную кнопку.

Лифт несется наверх так быстро, что у меня сосет под ложечкой и закладывает уши. Я хватаюсь за поручень у стенки лифта, глядя, как растут номера этажей. Двадцатый, тридцатый, и волосы Юрайи наконец разглаживаются. Пятидесятый, шестидесятый, и мои пальцы перестают болеть. Девяносто восьмой, девяносто девятый, и лифт замирает на сотом этаже. Хорошо, что мы не пошли по лестнице.

– Интересно, как мы выберемся на крышу… – Юрайя умолкает.

Сильный порыв ветра ударяет меня, отбрасывая волосы за спину. В потолке сотого этажа – зияющая дыра. Зик прислоняет к ее краю алюминиевую лестницу и начинает взбираться. Лестница скрипит и шатается у него под ногами, но он спокойно поднимается, насвистывая. Выбравшись на крышу, он поворачивается и придерживает лестницу для следующего.

Я на мгновение задумываюсь, не ждет ли нас верная смерть под маской игры.

Подобная мысль посещает меня не впервые с Церемонии выбора.

Я поднимаюсь по лестнице после Юрайи. Это напоминает мне, как я карабкалась по перекладинам чертова колеса, а Четыре взбирался за мной. Я снова вспоминаю его пальцы на своем бедре, как он помог мне не упасть, и чуть не промахиваюсь мимо ступеньки. «Глупо».

Прикусив губу, я добираюсь до верха и встаю на крыше небоскреба Джона Хэнкока.