Диверсант (СИ)

— Кажется, мы ошиблись, командир, и гонимся не за тем грузаком, — едва успел сказать Язык, прежде чем они вошли в контакт с перевозимым птичником.

По лобовому стеклу кабины потекли разбитые яйца, а также передавленные страусы.

— Вы что творите, уроды?! — выскочил пилот перевозимой страусиной фермы.

— Это кто урод? Ты это мне? — плюнул в него окурком самокрутки Гризли.

— Тебе, урод, кому же ещё! — и не думал униматься ас. — С тебя теперь причитается неустойка!

— Поговорим на дне Кратера, — предложил головорез разойтись сейчас миром.

У него не было времени на выяснение отношений со вспыльчивым оппонентом.

— Нет, здесь и сейчас! — выхватил пират резак.

Зря. Ему не следовало этого делать — лезть под горячую руку головорезу. О чём и объяснил Языку, вернувшись в кабину Гризли, когда услышал:

— Ты пристрелил его?

— Нет, он сам застрелился. Ты просто не разглядел этого.

— И так два раза подряд, Гриз?!

— Ну да. Сначала он выстрелил себе в голову, а затем в грудь, чтоб наверняка. В спину уже стрелять не стал, как ты немногим погодя сделаешь то же самое.

— Чего?!

— Поехали, говорю. Держи курс на Кратер!

— А…га… — вцепился крепче в штурвал Язык, наткнувшись на страусиное яйцо.

Оно и хрустнуло в сжатых пальцах пирата, обдав его брызгами желтка вперемешку с белком.

— Тьфу… тьфу…

Взвалив тело предателя на плечо, Юрий подался на верхние ряды Кратера. Когда же ему удалось влиться в общую массу столпотворения, он закричал:

— С дороги! Уйдите! У меня раненый!..

Никто и не подумал даже обернуться на его призыв. Но едва он сказал: это Каа — образовался узкий проход. В него и устремился, пока появилась такая возможность. Поскольку из-за него вновь возникла чудовищная давка.

Многие, как и он, также стремились воспользоваться возникшим коридором, тут же сомкнувшимся за диверсантом. И знали бы пираты, кого пропускают вперёд себя, на свою погибель, не посмотрели бы на то, что у него на плече лежит обмякшее тело нанимателя, по сути, являвшегося хозяином на Церере. Поэтому ничего удивительного в том не было, что в дальнейшем Юрий угодил в окружение его телохранителей, признав одного в лицо.

Он встречался с ним в учебке, когда они проходили курс молодого бойца, обучаясь стрелять из всех видов оружия. Значит, понятия не имеет, в какую клоаку втянул его двойной агент. Впрочем, и всякого прочего десантника, работавшего под прикрытием. На наёмников они не тянули, если только по выслуге лет. Однако на разговоры по душам, у землянина просто не осталось времени. Другое дело, если ему придётся столкнуться с ним, убивать тех, с кем вместе обучался или даже служил одно время, будет непросто.

Это с одной стороны, а с другой — они сделали свой выбор. Ведь незнание не избавляет их от ответственности. Так что изначально вынес ему приговор по статье за бесчеловечное отношение к соотечественникам.

— Каа нужно доставить к мутанту. Ген лучше нас знает, как помочь ему. Я всего-то не позволил умереть Каналину, вернув с того света, — обратился Юрий именно к знакомому телохранителю предателя за помощью.

Молча взглянув на него, тот лишь одобрительно кивнул, и они тотчас изменили направление движения в вооружённой толпе, а вскоре уже давили её при помощи авиака.

— Ты помнишь учебку, Ломакин? — держал Юрий и дальше Каналина при себе.

— Какую ещё учебку? — уточнил отчуждённо наёмник.

— На Луне, разумеется. Не на Земле же, — напомнил Гагарин, — два с лишним десятка лет по земному времени тому назад. Ты ещё взорвал учебную гранату на кафедре, которую я накрыл собой.

— Хм, так это ты, Гагарин. Ну, здорово, что ли, — чуть поднялись уголки губ у бывшего десантника.

— Давно в отставку вышел? — озадачил его очередным вопросом Юрий.

— Давно, и не сам — помогли, понизив в звании, — коротко пояснил бывший сокурсник, не желая особо углубляться в прошлое. Настоящее интересовало его многим больше. — Теперь я наёмник. Так что ничего личного, Гагарин. Отныне у нас с тобой разные пути!

— Но дорога всё равно одна, — понял Юрий: ему не стоит ожидать помощи от Ломакина.

— Не скажи, — удалось землянину расшевелить наёмника. — Говорят, мутант способен за счёт кое-какого предмета омолаживать организм.

— Всё на что способен он — творить гиббонов, на другое — не сказал бы!

— Но ты, я смотрю, хорошо сохранился, в отличие от меня, Гагарин, — продолжил общение с ним сокурсник, держа ТО активированным.

— Это из-за «Берлоги». Разве Гризли никогда не говорил тебе об этом?

— Я же не самоубийца, чтобы напоминать ему о ней.

— То-то и оно, что самоубийца, Ломакин. Я ж, как-никак, псион!

— Ты? — хмыкнул наёмник. — Не смеши, Гагарин! Когда и в учебке стрелял хуже меня!

— Могу доказать это, Ломакин, и завалить всех вас, не произведя ни одного выстрела!

— Издеваешься или сходишь с ума? — насторожился оппонент.

— А ты подумай, Ломакин, пока у тебя есть ещё время. И вспомни из учебки: кто такой псион и на что он способен!

— Ты не псион! Псионом может стать лишь тот, у кого отец и мать были псионами по жизни! А ты и на кафедре не выделялся высоким интеллектом мышления и необычными способностями, — ехидно ухмыльнулся наёмник.