Диверсант

Как ни тормошу девицу, она и не думает приходить в себя. Так и лежит, закатив глаза. Плюнув, я отправляюсь на новые поиски. Еще через минуту, вооружась кувшином с вином, я щедро окатываю им служанку. Та наконец-то распахивает глаза, широкие и пустые, как у куклы, рот красотки страдальчески кривится. Пухлые красные губы шевелятся, готовясь исторгнуть пронзительные рыдания, но тут я достаю из кошеля золотую марку.

— Знаешь, что это? — спрашиваю я, небрежно вертя монету в руках.

Не отрывая взгляда от золота та медленно кивает. И куда только подевалась испуганная, потерянная в темном лесу девочка? Сейчас передо мной настоящая женщина: алчная, умная и хитрая.

— Получишь, если скажешь, где держат пленницу.

— Направо до угла, а там третья дверь, — отбарабанивает служанка, и я подбрасываю монету в воздух.

Девушка мигом садится, пухлая рука ловко подхватывает золотую марку, не дав ей упасть. Подлетев к указанной двери, я замираю, прислушиваясь, затем осторожно толкаю ее. Дверь оказывается открытой, а комната, носящая следы поспешного сбора — пустой. Яростно чертыхаясь я пробегаю коридор до конца, проверяя все комнаты, нигде ни единой души. Завернув за угол я натыкаюсь на бьющихся рыцарей.

Баварец наступает, англичанин перед ним пятится. Шлема на нем уже нет, и оттого самый невнимательный взгляд без труда различит на лица барона Хемфордшерского явственное выражение паники. Весь коридор залит кровью, словно мы не в замке, а на скотобойне. Повсюду отрубленные руки и ноги, вспоротые животы источают зловоние… Я обо что-то спотыкаюсь, невольно опуская взгляд, откатившаяся голова слепо пялится на меня белками глаз.

— Помочь? — из вежливости спрашиваю я Жака.

— Не лезь под руку, — рычит баварец. — Сам справлюсь.

Кивнув, я бегу обратно. Вряд ли англичане вместе с Жанной спустились вниз, во двор замка. Не станут они доверять ценную пленницу превратностям боя. Если кто и может мне сказать, где любимая, то только та служанка. На мое счастье, девица и не думает никуда уходить. Она разглядывает полученную монету, и глаза ее азартно горят.

При моем появлении пухлая рука мигом ныряет в вырез лифа. Обратно она выскальзывает уже пустой, да так быстро, что я тут же понимаю откуда взялись иллюзионисты. Произошли от людей, не пожелавших делиться с ближним своим честно заработанными денежками, вот откуда. Я достаю из кошелька еще десяток золотых марок, и, подержав монеты на ладони, чтобы разглядела получше, вкладываю девушке в руку.

— Что вам угодно? — хрипло шепчет служанка, не отрывая взгляда от золота.

Еще бы у нее горло не перехватило! В маленькой ее ладошке сейчас достаточно денег, чтобы купить собственный дом, хватит тут и на торговую лавку. Отныне она завидная невеста, и выйти замуж для нее не проблема. Пышная грудь бурно вздымается, руки дрожат, по лицу течет пот.

— Куда делись приехавшие вчера дворяне и девушка, что держали в башне? — медленно спрашиваю я. — Подумай как следует, ответь правильно, и эти деньги станут твоими.

Колеблется служанка недолго. Глубоко вздохнув, они принимает решение. Не отрывая взгляда от денег, дрожащим голосом заявляет:

— Я думаю… думаю…

— Ну-ну, быстрее, — тороплю я.

— Она ушли подземным ходом!

— Куда он выходит?

— Я не знаю. Где-то в лесу.

— Как в него войти?

Девица объяснила. Вот вам и тайный ход, да разве от этих слуг что-то утаишь? Молнией я пролетел мимо Жака де Ли, который загнал английского рыцаря в угол и ныне методично добивал. Сэр ле Дуан, барон Хемфордшерский слабо огрызался, но видно было, что мечтает он лишь о бегстве. С лестницы слышались крики и лязг доспехов, это поднимались воины Отто Бастарда. Я влетел в комнату, о какой говорила служанка и изо всех сил потянул за огромный бронзовый подсвечник, на первый взгляд намертво закрепленный в стене.

Что- то заскрежетало, и подсвечник выехал вперед. Скрежет усилился, справа от меня кусок стены начал сдвигаться вниз. Передо мною оказалась узкая винтовая лестница, круто уходящая вниз. Секунду подумав я рывком подтащил дубовый стол и намертво заклинил им отверстие. Теперь вход не закроется, и баварцы найдут куда я ушел. Затем я устремился вниз.

Перепрыгивая через три ступеньки за раз я бежал по лестнице, идущей в толще стены, и молился о том, чтобы не споткнуться о какую-нибудь выбоину. На уровне подвала лестница закончилась круглой площадкой ярдов трех в диаметре, далее передо мною лежал вырубленный в камне подземный ход. Здесь было темно, влажно и затхло. Темнота для меня не проблема, я прекрасно обхожусь без света. Но отчего-то я ощутил себя неуютно.

Была ли причиной тому царящая вокруг мертвая тишина, либо затхлость воздуха вновь напомнила пережитое, только в памяти моей всплыло кое-что давным-давно позабытое, невольно я задрожал. Воспоминания становились все четче и яснее, пока я наконец не вспомнил, как заживо гнил глубоко под землей и как умер в каменном мешке монастырской темницы. Все пережитые мною мучения, все кошмары вернулись вновь.

— Что за вздор, — пробормотал я. — Ну же, вперед.

Но я замер на месте, не смея сделать ни шага.