Диверсанты из инкубатора

В широком помещении стояли несколько бочек, которым мрачная атмосфера подвала придала серый оттенок. Даже медные таблички на них – Sangio-vese[13] – поблекли.

Игра в кошки-мышки оканчивается одним точным выстрелом. Это правило Дарио Гардиан усвоил раз и навсегда. Хотя и не всегда был осторожен. Он научился распознавать реальную опасность от нереальной. Вот сейчас в нем проснулась кошачья осторожность. Каждое мгновение из темного угла мигали желтые глаза: «Осторожно! Будь внимателен! Тебе грозит опасность!» И его глаза отвечают таким же блеском: «Знаю».

Больше всего Гардиана напугал стиль диверсионной группы. Как сторонний наблюдатель он мог сказать: никакого стиля у них не было. А что привлекало в них? За счет чего они уходят от пуль и все ближе оказываются у цели?

Гардиан уже думал об этом. Сейчас – с другим настроением. Каждый его осторожный шаг в подвале – его ошибка. Их накопилось так много, что можно было до бесконечности топтать влажный грунт. Он оперировал данными Левицкого. Он пропустил то время, когда за виллой велось наблюдение. Он решил, что разведчики свернули работу за несколько дней до появления велосипедистов, не распознав в них разведчиков. Он шел на поводу у навязанной логики, а та водила его по кругу.

Он заиграл желваками, сознавал, что ступил на тропу ошибок, с которой не мог свернуть. Пора кончать с этим делом, все больше заводился Гардиан, загнанный в угол двумя пацанами и одной девкой. Пора показать, что умеет он, майор итальянского спецназа, и посмотреть, что сможет противопоставить ему восемнадцатилетний сопляк.

Дарио нашел место, где они встретятся лицом к лицу. Здесь нельзя было разминуться. Невозможно не заметить в свете «шахтерских» светильников.

Выстрел. Ему был нужен точный выстрел. И никаких там обличительных речей. Лишь точка в конце смертельного предложения.

Он определил расстояние до Михея в два шага. Всего два шага. И много и мало. Скорее – мало. Если не опередит он, его опередит противник.

Огромная винная бочка стала последним барьером между ним и русским парнем. С шагом назад и в сторону Гардиан покинул убежище. Расстояние пальца до спускового крючка делало смешным расстояние до противника, где бы он ни находился: в метре, в двух, трех.

Его ход действительно оказался неожиданным для Михея, и он не успел выстрелить. Но сделал то, чему его долго учили.

Он не сумел выстрелить, но ничуть не стушевался. В отличие от майора, он не испытывал страха, робости. Он начал прием с уходом с линии огня. В следующий миг он, разворачиваясь на полкруга, ударил ногой майора под внутреннюю сторону запястья. Тут же прозвучал выстрел, но пуля ушла в податливый грунт. Едва Дарио приготовился снова спустить курок, Михей снова ушел в сторону, и снова с разворотом корпуса, и нанес удар костяшками пальцев в запястье.

Дарио взвыл от боли и выпустил пистолет. Подняв кулаки к лицу, попер на противника. Тот казался ему скорпионом, наносящим болезненные, но не смертельные укусы.

Вот смертельный удар, был готов выкрикнуть Дарио, вынося руку вперед. Он сымитировал удар в голову, чтобы захватить противника за шею и в одной короткой связке сломать ему шейные позвонки.

Но Михей опередил его. Свободной левой рукой он ударил Гардиана в шею. Отпустив правую руку, повторил сильный и хлесткий удар.

И только сейчас что-то щелкнуло в голове Михея. То, что увидел он раньше, клином сошлось в одной точке: перед ним не русский генерал. Он понял это по тому, как тот двигался, оборонялся. Этот короткий поединок показал командиру разведгруппы, что перед ним хозяин, а не гость.

– Who are you?[14] – Михей, усилив давление на замок-захват, усадил Дарио на колени.

– Угадай. – Гардиан, морщась от боли, ответил на русском.

– Где Фокин? – спросил Михей, улавливая акцент. – Почему ты играешь его роль?

По сути, Наймушин сам ответил на вопросы. Двойник, к тому же владеющим русским языком. Лучшая защита. Больше двух недель разведчиков водили за нос.

– Ну что, разведчик, все понял?

– Где Фокин?

В груди Наймушина еще теплилась надежда: генерал где-то рядом. Он не смог представить себя, но видел перед глазами полковника Матвеева. Он ничего не говорит, просто смотрит с насмешкой на командира разведгруппы, видит выражение детской обиды на его лице: «Вы сами не смогли додуматься о двойнике».

Генерал рядом. Откуда появилась такая уверенность, Михей сказать не мог. Его догадку мог подтвердить этот человек.

Наймушин заставил Гардиана посмотреть в глаза и раздельно произнес:

– Мне нужно три минуты, чтобы ты принял позу, которой нет в Камасутре, и умолял трахнуть тебя. Но у нас нет столько времени. Я даю тебе три секунды. Если ты не скажешь, где Фокин, я убью тебя.

Три мгновения пролетели как одно. Михей, не отпуская захвата, ударил Гардиана ногой в шею. Когда он плавно отступил назад, майор был мертв. Его открытые глаза словно обращались к убийце: «Что ты натворил?»

Один из них выполнил задание, другой провалил.

– Уходим, – передал Михей по рации.

– Выходи через окно, – получил он ответ от Дикарки. – У тебя минута. Нас подпирают.