Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Первый удар немцы нанесли по самому крупному в округе – отряду Бажана «Сталинцы». Обросший немалым хозяйством, партизанский отряд, насчитывающий сто шестьдесят человек, более полугода находился на одном месте. Местонахождение его было известно, и «Сталинцев» до поры не трогали, учитывая, что Бажан большого вреда немецким властям не приносил.

Но ситуация изменилась. После ряда диверсий на железной дороге, проведенных отрядом НКВД, было решено начать большую зачистку. Где находится база отряда НКВД, немцы не знали и начали операцию, рассчитывая выйти на ее след в ходе боевых действий.

Комендант округа и начальник районной полиции Тимофей Шамраев (он получил повышение в должности за несколько дней до начала операции) планировали покончить со «Сталинцами» в течение первых суток. Но все оказалось сложнее.

Не слишком инициативный и тяжелый на подъем, Илья Бажан наладил довольно крепкую охрану своей базы. На подходах к партизанскому лагерю находились круглосуточные посты, в том числе две дозорные группы, вооруженные пулеметами. Командир отряда лично обходил посты, поднимаясь для этого порой среди ночи.

Это принесло свои плоды. Когда Тимофей Шамраев и взвод наиболее надежных полицаев ранним утром приблизились к охраняемой зоне, то сразу угодили под плотный огонь. Дозорный пост во главе с лейтенантом Красной Армии Андреем Зиняковым ударил из станкового «максима» и нескольких винтовок, одновременно оповестив штаб отряда о нападении.

В отличие от растерявшегося капитана Лугового Зиняков отлично знал, что ему надо делать. Он сам вел огонь из «максима», хорошо понимая: главное сейчас – выиграть время.

Трое-четверо полицаев были убиты и тяжело ранены в первые же минуты. Никита Филин, помощник Шамрая, едва успел уйти от точной очереди лейтенанта и лежал, глядя, как ворочался пробитый несколькими пулями молодой полицай.

По «максиму» открыли огонь из ручного пулемета, но спустя минуту «дегтярев» захлебнулся. Очередь перехлестнула пулеметчика, который неплохо действовал, расстреливая заложников и евреев, однако поединок с «максимом» закончился для него смертью.

Шамрай хорошо владел винтовкой. Точным выстрелом вложил пулю в щит пулемета, рядом со смотровым отверстием. Удар был настолько силен, что Андрей на секунду выпустил рукоятки «максима». Следующие пули угодили в лицо второму номеру расчета и в кожух пулемета.

– Перевяжите его! – крикнул лейтенант, продолжая вести огонь.

Но был уже убит еще один партизан из дозорной группы, другому пробило руку. Молодой паренек, отложив винтовку, разорвал зубами индивидуальный пакет, с ужасом глядя на обезображенное лицо умиравшего пулеметчика.

Лейтенант Зиняков, расстреляв ленту, убедился, что «максим» вышел из строя. В кожухе кипели остатки воды, пахло горелым смазочным маслом. Выдернув и отбросив далеко в сторону затвор, лейтенант поднял стоявшую рядом винтовку.

– Ребята, надо еще немного продержаться.

Он выпустил обойму, бросил две гранаты. Полицаи вели непрерывный огонь. В живых остались лишь Андрей Зиняков и партизан с пробитой, кое-как перевязанной рукой.

– Уходим, лейтенант! – в отчаянии крикнул партизан.

Он уже не мог держать в руках оружие, а полицаи окружали их с трех сторон. Андрей швырнул последнюю гранату и вместе с товарищем побежал прочь. Пули свистели над головой, одна ударила в человеческое тело.

Партизан лежал лицом вниз. Андрей перевернул его и увидел на телогрейке рваное выходное отверстие, из которого торчали клочья окровавленной ваты. Лейтенант понял, что остался один. Минута промедления едва не стоила ему жизни: очередь из ручного пулемета прошла рядом, рванула рукав шинели.

– Жрите, сволочи!

Отступив за дерево, Андрей выпустил оставшиеся в обойме заряды и побежал прочь. Он закончил полный курс пехотного училища за год до начала войны и был хорошо подготовленным командиром. Свою задачу лейтенант выполнил до конца и теперь торопился к базе, чтобы присоединиться к остальным.

В операции были задействованы значительные силы, и большинство партизанских постов было смято, уничтожено с ходу. Ожидая нападения и готовясь к нему, Илья Бажан старался предусмотреть все детали отхода, но все складывалось хаотично и суетливо.

Под минометным огнем метались женщины с детьми, которых не эвакуировали на запасную базу. Комиссар отряда набивал бумагами и какими-то ненужными вещами свою повозку.

Бажана теребила за руку жена и кричала:

– Нас всех убьют! Что делать?

Рядом с ней топтались двое сыновей. Старшему было семнадцать, он числился во взводе снабжения.

– Беги с малым к повозке, – оттолкнул ее Илья Карпович. – Здесь оставаться нельзя. А ты, Геннадий, быстрее в свой взвод. Твое место в строю.

– Не пущу! – добавляя паники, продолжала кричать жена, пытаясь удержать старшего сына. – На погибель его гонишь, кровинку нашу…

– Евдокия, – теряя терпение, заорал на жену командир отряда, – возьми себя в руки!