Диверсия

Людмила Васильева ДИВЕРСИЯ Научно-фантастическая повесть Печатается с сокращениями

ТУННЕЛЬ В ПРОШЛОЕ

Он стоял неподвижно, взгляд его остановился на Владиславе. Человек был смугл и худощав. Темные, необычайно выразительные глаза смотрели строго. В нем были серьезность, благородство и какое-то царственное спокойствие. Лицо, еще совсем юное, поражало совершенством, одухотворенностью. Темные прямые волосы спускались на плечи, голова была непокрытой, а из одежд лишь короткая полосатая юбочка.

— Я узнаю, — пораженный Владислав сделал несколько шагов навстречу незнакомцу, — это тот, кого мы назвали фараоном Тутанхамоном?

— Да. Но только успокойтесь, я вижу, вы взволнованы. Он не воскрес, конечно. Это лишь точное воспроизведение его внешности по сохранившимся останкам… это как бы туннель в прошлое. И это не единственный способ.

— Но глаза, они живут, видят… Это невероятно.

— Вы можете подойти поближе и кое в чем убедиться. Как видите, его сложение, лицо, череп — более» совершенны, чем у многих наших современников. А значит, и развитие было не ниже нашего. Я не имею в виду технический прогресс, это в человеческой жизни далеко не главное.

Не думайте, что нам удалось воспроизвести только его внешность. Натура, характер, темперамент теперь тоже в какой-то степени известны.

Владислав рассматривал Тутанхамона, испытывая нечто похожее на суеверный страх. Он не осмелился прикоснуться к нему — тело фараона казалось таким живым.

Нежин был доволен произведенным на Владислава впечатлением. Он неторопливым движением погладил бороду:

— Считалось, что этот фараон ничем себя не прославил, разве только тем, что был правителем Египта. И был прекрасен… Вы видите, каков он.

Сохранившиеся фрески хоть и имеют некоторое сходство с ним, но слишком условны, стилизованы. Но историкам прежде не удалось угадать, какую незаурядную личность потерял тогда Египет Давайте еще кое-что посмотрим.

Пространство раздвинулось, в глубине — необыкновенный сад, деревья и кустарники в форме геометрических фигур, башен и пирамид. Тутанхамон прошел аллеей, сел на скамью, развернул свиток и стал, поглядывая в него, чертить на прямоугольнике, засыпанном песком, какие-то формулы. Затем встал, отдал распоряжение невидимому слуге, и через несколько секунд явилась группа военачальников.

И вдруг заговорил Тутанхамон. Владислав подумал, что это «голос за сценой», но нет — говорил фараон, едва слышны были еще и птичье щебетание, и шум воды, падающей в фонтане. Голос фараона приятный, но выражение его лица, жесты, обращение к подчиненным — во всем — мужественный повелитель.

После короткой речи фараона военачальники с поклонами удалились.

Немного погодя Тутанхамон тоже скрылся в глубине сада.

— Что это? Поставлено театром? Что он говорил?

— Разбирал ошибку одного из военачальников. Этот эпизод нам удалось вызвать из прошлого. Пока это очень сложный процесс. Так, нам удалось узнать — несмотря на свою короткую жизнь, Тутанхамон создал трактат о дипломатии, который свидетельствует о его незаурядном уме государственного мыслителя. Он ведь был отравлен, это удалось установить только теперь.

— Но почему, Назим, вы храните все в тайне? Ради кого и чего вы это делаете? Ведь это дает фантастические возможности для науки, для развития человечества.

— Всему свое время, мой друг… Всему… Поспешное обнародование многих открытий принесло немало бед человечеству… Каста египетских жрецов состояла из умных и мудрых людей, она хранила в тайне многие чудесные знания и использовала их разумно. Но кого бы вы хотели увидеть еще?

— Солнечного фараона, если это возможно.

Появился высокий, болезненного вида человек. Прямой, довольно широкий нос, крупный, красиво очерченный рот, лоб высокий, заметно сдавленный в висках, выступающие правильные полукружья надбровных дуг.

Владислав жадно всматривался в лицо «солнечного» фараона. Он пытался найти разгадку его необычайной жизни в чертах его лица, в выражении глаз.

Заметно выступающий подбородок и пристальный взгляд явно говорили о сильном, волевом характере. Эхнатон мог бы сойти за современного человека европейской расы. Он не был темнокожим, как Тутанхамон, а коротко остриженные волнистые волосы были темно-русыми.

— Мне не верится, что он жил так давно… И почему в какие-то мгновения жизни мы жаждем слиться с теми, ушедшими? И так страдаем от невозможности этого. Расскажите мне о нем.

— Замечу, что, изучая натуры властелинов, я не встретил среди них носителей христианских добродетелей. Они имели здравый взгляд на вещи: врагов предпочитали уничтожать, а не играть с ними в затяжную игру, ныне называемую дипломатией. Впрочем, и это тоже у них было…

Все, что мешало их власти, они сметали. Не думайте, что этот фараон был иным. Может быть, он был бы и добрым и мягким — не будь фараоном… Человек он был чувственный и вспыльчивый. Мы видим его в трудное для него время.