Диверсия не состоялась

Мы переглянулись: вот те раз! Если никто ничего не говорил унтеру, откуда же ему известно про автомат и про мои слова насчет голодухи?

- А может, нас подслушивают? - шепотом высказал предположение Ваня.

- А зачем унтер наговаривает нам друг на друга? - спросил я, чувствуя, как от Ваниной догадки у меня по спине побежали мурашки.

- Не понимаешь?

- Нет.

- Так вот слушай. Они хотят, чтоб мы горло друг другу перегрызли.

- Для чего? - снова спросил я.

- Вот, бестолковый. Чтоб мы остерегались друг друга. А нам надо держаться вместе. Понял теперь?

- Понял.

Ваня был самым старшим среди нас, и его мнение чаще всего принималось всеми безоговорочно. А теперь авторитет Вани еще больше возрос в наших глазах.

- Кто первый начнет драться, тот, значит, с унтером заодно…

Ваня что-то зашептал сидевшему рядом Вальке. Тот кивнул и так же шепотом передал мне:

- Если что - говори: мол, в сад за яблоками сговаривались слазить…

Идея слазить ночью за яблоками вынашивалась нами давно. Помещичий сад находился километрах в двух от «охотничьего» домика и часто по дороге на топографические занятия мы поглядывали на зреющие плоды. Пунцовыми яблоками усыпаны были и деревья, растущие вдоль шоссе. Эти деревья казались нам ничьими, захотел яблоко - сорви! Но, когда однажды Витя Корольков поднял с земли червивую падалицу, Федотов схватил его за шиворот, с силой тряхнул и с расстановкой негромко стал внушать:

- Это тебе, братец мой, не Россия! Положи-ка на место, поближе к дереву, - и, наградив Витю затрещиной, Федотов толкнул его в строй.

Глава восьмая

Серый туман плотной стеной окутал и лес, и дорогу, и озеро. Небо, казалось, слилось с землей. Цепочкой мы шли по обрывистому склону холма. «Значит так, - мысленно повторял я. - Главное при движении - правильно измерить азимуты на карте и определить расстояния по ней, а затем на местности уточнить направления и правильно вести счет шагов…»

Под ногами угрожающе шуршала каменистая осыпь. Все чаще и чаще скатывались вниз увесистые булыжники. Ребята сталкивали их ради забавы и смотрели, как, подпрыгивая и увлекая за собой попадающиеся на пути более мелкие камни, булыжники летели на дно оврага.

Таболин остановил строй:

- Здесь идти опасно, поэтому - никакого баловства!

- Кто хочет жить - не сорвется, - возразил Федотов.

Он первым, прыгая с камня на камень, продвигался вперед, а Таболин замыкал группу.

Все произошло мгновенно. Позади меня раздался крик. Я оглянулся, но в тумане ничего не мог разобрать,

И тут по цепочке передали:

- Таболин разбился!

Когда я подбежал к месту происшествия, то увидел растерянных ребят. На корточках, в обнимку с березкой, сидел Толя Парфенов. Это он закричал, когда, оступившись, потерял равновесие. Таболин успел подхватить Толю и отбросить к березке, а сам оступился и кувырком покатился вниз по крутому склону.

Мальчишки поодиночке выползали из тумана и, сгрудившись, настороженно смотрели вниз. Широко расставляя ноги, к нам подошел Федотов, распорядился:

- Парфенов, Репухов, Селиверстов, Хатистов - со мной спуститесь на дно оврага. Остальным следовать в безопасное место, к северному склону холма!

Таболин лежал, раскинув руки. Лицо его было в крови.

Мы уложили Ивана Семеновича на березовую волокушу. Его полузакрытые глаза неподвижно смотрели в мутное небо. Казалось, будто он спит. Федотов достал из кармана бинт и наложил на кровоточащую рану у виска Таболина тугую повязку.

К вечеру небо нахмурилось. Пошел дождь. Федотов во время вечерней проверки объявил:

- Завтра продолжим игру в «разведчика-невидимку».

- В слякоть-то? - вздохнул Валя.

- Не сахарный, не растаешь, - произнес Ваня, когда воспитатель ушел из нашей комнаты. - Чтоб обмануть фрицев, играть надо в любую погоду. Главное, до конца продержаться, а там каждый знает, что делать.

- Надоела мне вся эта жизнь. Понимаешь, надоела! Пусть к стенке ставят, никуда я не пойду.

- Ты соображаешь, чем все это может кончиться? - повышая голос, сказал Ваня. - Завтра же на твое место пришлют другого. И тогда весь наш план провалится.

Тут с шумом распахнулась дверь.

- Встать! Селиверстов - три шага вперед! Смирно! За мной, ша-а-гом ма-а-рш!

Я впервые видел у Краузе такие глаза - не глаза, а студеные камни.

Петя Фролов кинулся к окну, зашептал:

- Краузе что-то разнюхал.

И тогда я вспомнил, как вчера каптенармус во время вечерней проверки дольше обычного задержался у стены без окон и с каким-то особым вниманием посмотрел на медвежью морду.

Я забрался на скамейку, заглянул в полураскрытую медвежью пасть и, увидав едва заметную светящуюся щель, отпрянул в сторону.

Женя тоже забрался на скамейку:

- Что, не спишь, косолапый? Покажи-ка свою зубастую морду.

У Жени на лбу выступили капельки пота:

- За нами следят.

Мог ли кто из нас подумать, что зубастая медвежья морда прикрывала щель в стене, через которую фрицы вели за нами слежку?

После отбоя, когда мы все готовились ко сну, вдруг явился Федотов и увел с собой Валю. У порога Валька обернулся и помахал нам рукой.

Когда он скрылся за дверью, Володя Пучков процедил сквозь зубы: