Дивизия имени Дзержинского

О событиях, развернувшихся вокруг Нагорного Карабаха, было много информации. Печать, телевидение и радио давали оперативные сводки с мест происшествий, анализировали происходящее. События в Сумгаите и Степанакерте, бурное обсуждение решений сессий Верховных Советов Армянской, Азербайджанской ССР, Верховного Совета СССР. Армяно-азербайджанский конфликт сумгаитским противостоянием не завершился. Он продолжал потихонечку тлеть, время от времени разгораясь то в Ереване, то в Баку, пока не вспыхнул ярким пламенем карабахской войны, начавшейся в 1990-м, затухшей уже после развала Советского Союза, но до сих пор миром так и не окончившейся.

Летом 1988-го полыхнуло в Ереване. Личный состав, выделенный из дивизии, срочно перебросили в столицу Армении. Сразу по прибытии часть людей направили для несения патрульно-постовой службы в пригородный поселок Масис, другую оставили в Ереване.

Жители отнеслись к военным доброжелательно. Люди здоровались, приглашали в гости, прямо на улицах угощали овощами и фруктами, предлагали сигареты. Расспрашивали, откуда приехали.

Но в целом, по воспоминаниям офицеров соединения, обстановка была напряженная. «Гром» разразился 15 июня, когда открылось заседание сессии Верховного Совета Армянской ССР (и Азербайджанской ССР, кстати, тоже).

В этот день личный состав привлекался для охраны общественного порядка. С 7 часов утра военнослужащие находились в резерве в готовности к действиям.

К 12 часам в сквере рядом с Домом политпросвещения начались стихийные митинги. Было принято решение оцепить здание. В 12 часов 10 минут дзержинцы приступили к выполнению задачи...

Как рассказывают офицеры дивизии – участники тех событий, когда сбегали по лестнице на площадь, увидели огромную толпу, примерно тысяч 80—90, теснившую к входу в здание редкую цепь милиции. В едином порыве люди кричали: «Требуем решения!», скандировали: «Карабах!» Они сами себя заводили. В сторону милиции летели яблоки, помидоры, камни, бутылки. В первый момент, когда собравшиеся увидели военных, они приутихли, решили: солдаты сейчас начнут вытеснять толпу. Но задача состояла лишь в том, чтобы заградить вход в здание. Поняв, что активных действий войска не предпримут, митингующие снова навалились на войсковую цепочку. Посыпались оскорбления и проклятия: «Фашисты», «Каратели», в солдат полетели камни, бутылки и все, что попадало под руки. Под вечер из Дома политпросвещения вышел какой-то депутат и зачитал решение сессии... Люди потихонечку начали расходиться. Ближе к ночи оцепление сняли и омсдоновцев отправили в казарму.

17 и 18 июня после заседания сессии Верховного Совета Азербайджанской ССР обстановка в Ереване и ряде других городов республики, особенно тех, в которых совместно проживали армяне и азербайджанцы, резко обострилась. Сводки пестрели сообщениями о происшествиях: избиения азербайджанцев, поджоги их домов, перестрелки.

Личный состав соединения убыл по тревоге в самый взрывоопасный тогда район – масисский, взял под охрану учреждения, жилые кварталы, дома азербайджанцев, сопровождал их в безопасные места.

Постепенно порядок удалось восстановить. Даже провели совместный с жителями Масиса субботник, а коллектив художественной самодеятельности дал для них концерт. Местные, казалось, с радостью восприняли эти встречи. Так действительно только казалось – урегулирование вопроса пришлось не всем по вкусу.

4—5 июля волна стихийных митингов и демонстраций прокатилась в самом Ереване. Обстановка накалялась. Стихийность масс сошла на нет. Выступления и погромы приобрели характер хорошо организованной акции. Направляли толпу «боевики» так называемого Комитета «Карабах». Нападки на личный состав дивизии усилились. Как свидетельствуют записи в исторических формулярах частей, автобусы с возвращавшимися со службы с Театральной площади военнослужащими были забросаны камнями и бутылками. У места расположения их встретила толпа около пяти тысяч человек. Здесь в военных летели уже топоры, ножи и бутылки с зажигательной смесью.

Обстановка усложнилась настолько, что на ночь пришлось, говоря военным языком, занять круговую оборону: выставить на крыше и вокруг здания караулы. В эту же ночь моментально распространился слух о том, что часть полностью набрана из солдат и офицеров – детдомовцев. Семей, мол, у них нет, так что терять им нечего, и вообще они прибыли сюда, чтобы проводить карательные операции. По району поползли призывы типа: расправа над военными – дело национальной гордости.

Многие тогда откликнулись на эту провокацию. А события в аэропорту Звартноц даже называли расправой над ни в чем не повинными мирными гражданами. О том, что там произошло на самом деле, тоже известно из рассказов ветеранов дивизии, непосредственных участников той операции.