Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник)

– Угу, понял, – кивнул Монька, махнул рукой и пошел, тяжело переваливаясь, внутрь толстой кишки, глотающей пассажиров перед погрузкой в самолет.

Потянулись минуты отвратительного ожидания взлета, пока наконец самолет не разбежался и подпрыгнул навстречу кровавой полосе на закате. Монька закрыл глаза и неспешно думал о том, что он очень долго готовил эту проклятую операцию, и сейчас, когда уже ввязался окончательно и дороги назад нет, он понял, что сделал самый рискованный поступок в жизни. Если все получится, прибыль от этого дела будет гораздо больше, чем он заработал за целую жизнь. А заработал он – как ни крути – немало. Но эти умопомрачительные дивиденды от сделки сулили и невероятные риски. Впервые в таком масштабе он вошел в страну Наркотию, государство Драглэнд, мир Ширево. Страшная вселенная, кошмарный мир, на жуткой карте которого написаны пугающие и неодолимо влекущие имена: опиум, канабис, кокаин, амфетамин, LSD, SDP, амилацетон, героин, морфий, омнопон…

Монька отогнал эти мысли, надеясь, что как-то все это получится и пролезет. А грех замолит. Потом задремал…

На выходе из таможни его дожидался веселый Васенко:

– Хочу порадовать вас, шеф. Я все-таки открутил голову наглым полякам!

– Да? – недоверчиво спросил Монька. – И сколько нам это будет стоить?

– Сущие пустяки. Я разыскал их старшого – знаешь, этакий настоящий польский пан, который всегда пропал…

– Что у них за шайка? – поинтересовался Монька.

– Отморозки, наглая шпана. Про таких в Варшаве говорят: «Компань не велька, але бардзо добра – гицель-шкуродер, говняж, ксендз и три курвы, мои сестры». Я предложил старшому взять небольшие отступные и сваливать. А иначе мы их всех перебьем. Голос разума возобладал над уголовно-шляхетской гордыней…

– Ну, вот видишь, обошлось и без кровопролития, – вздохнул Монька.

– Вы, Эммануил Семеныч, известный миротворец и милосерд, мать вы наша Тереза… – засмеялся Васенко, гоня «мерседес» по Рингу.

Монька рассматривал огни Вены, заретушированные осенним дождиком, осыпающиеся платаны на бульварах. Через неплотно закрытое стекло доносился запах кофе и жареных каштанов. Он чувствовал облегчение, будто вернулся домой.

Миссис Таня Метакса, возглавляющая группу лоббирования Национальной стрелковой ассоциации Америки, утверждает, что ее организация способна в любую минуту получить у оружейников десятки миллионов долларов для любой кампании в масс-медиа против попыток ограничить права американцев на владение огнестрельным оружием.

По данным полиции, сегодня на вооружении преступных группировок в США находится не менее 100 000 последних модификаций автоматов Калашникова (по большей части «АК-47»), способных выпускать серию из ста выстрелов! (Напомним, что ввоз оружия, из которого можно вести серийную стрельбу, в Америке запрещен с 1994 года!)

…А посему блюстители порядка все еще сражаются с бандитами с помощью устаревших пистолетов 9-го калибра…

«Дейли ньюс», Нью-Йорк

69. НЬЮ-ЙОРК. ХЭНК. ГОРОДСКИЕ ПАРТИЗАНЫ

О’Риордан разочаровал Хэнка.

Когда ты не виделся с кем-то двадцать лет, а только слышал его голос по телефону, а голос меняется очень мало, то возникает глупая уверенность, что на свидание к тебе явится тот же человек, с которым расстались невероятно давно.

И с удивлением видишь, что явился кто-то совсем другой, совсем незнакомый, из которого доносится быстрый напористый говорок, и видишь плутоватый быстрый проблеск глаз – вот и все, что осталось от прежнего О’Риордана. Он округлился, залысел, залоснился, будто накачали его розовым спермацетовым жиром. И влез в чужой, плохо сидящий, но очень дорогой костюм и рубашку с отложным воротничком. Это те рубашонки, за которые в «Саксе» на Пятой авеню платят по триста долларов. В нем появилась величавая плавность движений. А когда О’Риордан мельком взглянул на золотой хронометр, похожий на украшенную тремя циферблатами гирю, Хэнк захохотал – до того стал похож его старый приятель на профсоюзного воротилу. Хэнк не удержался, потер между пальцами мягкую шерсть его пиджака, поцокал языком, спросил, якобы шутя:

– На наши денежки?

О’Риордан уверенно засмеялся: