Дивная золотистая улика (СИ)

  Думаю, всему, что он до сих пор говорил, можно верить. Потому что вот сейчас-то милый Анатоль притворяется, и я это ясно вижу. И кашляет так старательно именно потому, что сболтнул лишнее. Тянет время, пытаясь сообразить, как отвлечь мое внимание от сорвавшихся с языка слов. Придется его разочаровать. Я не собираюсь делать вид, будто не уловила смысла: Углянцев добывает ресторан не для себя. А ведь и Котельникова упоминала о том же, говорила, что для серьезного бизнесмена у него слишком много слишком разных предприятий. Проницательная женщина. Что ж, продемонстрирую и я свою проницательность:

  - То есть как покупатель ресторана вы подставное лицо?

  Углянцев перестал кашлять, хмуро посмотрел на меня:

  - Вы же не думаете, что я стану обсуждать с вами это?

  - И имена своих клиентов не назовете?

  Он только дернул плечом - дескать, зачем задавать идиотские вопросы?

  - А мысли, что они могут быть замешаны, не допускаете?

  - Нет! - быстро и резко ответил Углянцев. Слишком быстро и слишком резко. Очевидно, сомнение отразилось на моем лице (собственно, я и не старалась его скрыть), и Анатоль продолжил: -Говорю же вам, я никогда не связываюсь с уголовщиной!

  Следующие десять минут он излагал свои безупречно законопослушные методы, напомнив мне товарища Бендера с его сотней способов честного отъема денег. Содержать своих людей в налоговой полиции, в пожарной охране, в санэпидстанции и прочих важных госучреждениях и натравливать их, по мере необходимости, на владельцев небольшого бизнеса, в частности на Котельниковых, означало, в его понимании, жить в полной гармонии с уголовным кодексом и собственной совестью.

  Спорить с ним, объяснять, пытаться перевоспитать? Бессмысленно. Мне стало скучно, и я вежливо прервала его, намекнув, что все, конечно, очень мило, я получила большое удовольствие, узнала много нового и полезного, но не слишком ли мой визит затянулся? Углянцев, моментально вернувшись к привычному амплуа обаятельного сердцееда, извинился и поцеловал мне ручку:

  - Вы позволите мне самому доставить вас домой?

  Я посмотрела на часы и вздохнула:

  - Позволю.

  Прийти домой пораньше сегодня никак не получится. А ведь еще надо будет зайти в магазин и снова купить продукты! И заставить Углянцева за них заплатить! А почему нет? Это по вине его подручных я лишилась кефира, макарон и прочего. Вот пусть и расплачивается за своих горилл.

  Впрочем, меня ожидал приятный сюрприз. Когда Анатоль открыл передо мной дверцу машины (теперь я имела возможность разглядеть - это действительно был "роллс-ройс"), на заднем сиденье я увидела свои пакеты. Немного грязные - все-таки по асфальту повалялись, но целые и, судя по объему, все продукты на месте. Надо же, какие на Углянцева работают милые и внимательные бандиты!

  В машине мы о делах не говорили, вели беседу самую светскую - о погоде. Когда тема иссякла, несколько минут молчали. Потом я деликатно кашлянула:

  - Не то, что бы это было так важно, просто хочется понять. Вы называете Котельникову Мариночкой, хотя довольно давно расстались. Почему?

  - Да, мы расстались, и что с того? Разве это означает, что обязательно нужно до скандала доводить? Может, вы и не поверите, - он забавно напыжился, - но у меня со всеми женщинами, а их было немало, сохранились самые прекрасные отношения!

  - Да почему же не поверю? - я вспомнила лицо Марины, рассказывающей про "роман с Анатолем" и усмехнулась: - Поверю.

  Машина остановилась у подъезда. Пока я копошилась, открывая дверцу, Углянцев чертиком выскочил наружу, подал мне ручку, помогая выбраться, а потом, схватил пакеты и выразил готовность донести их до двери. Я еле отбилась - такому только позволь до дверей дойти, он и в квартиру просочится, и на ужин напросится, а то и ночевать останется! Нет уж, спасибо!

  Но когда я, распрощавшись, повернулась, чтобы уйти, он нерешительно коснулся моего плеча:

  - Рита скажите, а как... как был убит этот... человек? Алкаш?

  Я на секунду задумалась, оценивая, не открою ли тайну следствия, ответив на вопрос. Нет, это не тайна, можно сказать:

  - Ему раскроили голову. Орудие - железный прут или обломок трубы.

  - Ах, вот как, - Углянцев помрачнел. - Неприятно.

  - Неприятно? - я озадаченно посмотрела на него. - Вы считаете, это подходящее определение?

  Он не ответил. Просто повернулся и, даже не кивнув, не взглянув на меня, пошел к машине. Будто в одно мгновение забыл о моем существовании. Все-таки Анатоль Углянцев - странный человек.

  - Странный, следовательно, подозрительный, - сделал вывод Гошка, когда я закончила рассказ о своих вчерашних приключениях. - Черт, Ритка, в кои-то веки я тебя домой не повез, так ты сразу в историю вляпалась!

  - Да ладно, какая там история, - отмахнулась я. Гошка злится исключительно потому, что переживает за меня, это даже приятно. Но я знаю, что подобные волнения резко увеличивают занудность напарника, и он готов воспитывать меня практически бесконечно. - Углянцев всего-навсего собирался очаровать меня и сделать своим союзником. И уродов своих отправил вроде почетного эскорта, чтобы они меня "с шиком" доставили.

  - С шиком! Тьфу!