Дивная золотистая улика (СИ)

  Правильно, не докладывала. Потому что я не только никакого отчета не сдавала, но еще и не начинала писать. Даже план в голове не прикинула. А когда, спрашивается? Трех часов не прошло, как мы вернулись с фотографиями. И кому он нужен, тот отчет? Воронцов о нем, по крайней мере, не заикнулся. Нет, мне совсем не хотелось писаниной заниматься - бумажной работы я еще в школе наелась.

  Я попыталась предложить другой вариант:

  - Пусть Гоша отчет напишет, а я делом займусь.

  Шеф неодобрительно покачал головой, а Гоша заржал:

  - Нет уж, младшенькая, такая рокировочка у тебя не получится. Пряников ты пока не заслужила.

  Жизнерадостный человек мой напарник. Вот только его смех меня в последнее время раздражать стал. И почему, интересно?

  На следующий день растерянный Воронцов явился в офис к началу рабочего дня.

  - Павел Петрович погиб, - огорошил он нас с порога.

  - Присядьте, - шеф тоже не стал тратить время на формальную вежливость. - Присядьте и рассказывайте.

  Воронцов не столько сел, сколько упал в массивное "клиентское" кресло и заговорил странными, вовсе ему не свойственными, рублеными фразами.

  - Я поехал вчера к нему. Все-таки поехал. А его нет, дома только жена. А я не помню, как ее зовут. Она одна, переживает. Ждет с работы, - Воронцов судорожно вздохнул и пояснил: - Она ничего не знала. Я хотел уйти. Потом остался. А потом... я не знаю, как это правильно называется: участковый, постовой? Милиционер. У Павла Петровича паспорт в кармане пиджака был. Во внутреннем. А в паспорте прописка. Милиционер и пришел. Спрашивает: "Проживает здесь такой?" Несчастный случай. Надо ехать в морг, опознать. Мы поехали вместе. Жена всю дорогу плакала. А меня укачало. С детства не укачивало, а тут укачало. Это был он, Павел Петрович. Лежал там... Жена в обморок упала, а у них, в морге, нашатырь, бутылка такая большая. Наверное, многие в обморок падают.

  Воронцов замолчал, взял со стола Баринова конверт и машинально начал его теребить. Шеф подождал немного, потом деликатно кашлянул:

  - Простите, а что случилось с Павлом Петровичем?

  - Несчастный случай, - деревянным голосом повторил Иван Владимирович. - Он шел домой, а там стройка. Рядом. Он упал в яму. Зачем он пошел через стройку? Судмедэксперт сказал, что Павел Петрович пьян был, сильно. Практически невменяемый. А в яме металлолом свален. Арматура всякая, рельсы. И он головой на это железо. Голова разбита... совсем.

  - Разве Павел Петрович пил? - напрягся Гоша.

  Я тоже встрепенулась. В день нашего знакомства Воронцов, давая краткие характеристики персоналу, назвал своего главбуха трезвенником. Или я что-то не так поняла?

  - Нет, он не пьет, - Иван Владимирович уставился на свои пальцы, нервно терзающие конверт, и поправил себя: - Не пил. Печень. Он боялся. Очевидно, стресс. Вот и развязал. - Воронцов смял конверт и бросил его в мусорную корзину. Потом уставился на Баринова и неожиданно спросил: - Я вот все думаю, может это она и есть - Божья кара? Наказание?

  Я вытаращила глаза, Гоша поперхнулся, а "наше все" растерянно развел руками:

  - Откуда же мне знать? Неисповедимы пути...

  - Я понимаю, - Воронцов часто и мелко закивал, - сам не очень в этом разбираюсь. Библию в жизни в руках не держал. А вот сегодня ночью пришло в голову...

  Когда Воронцов ушел, Баринов сердито повторил:

  - Божья кара! Надо же! Когда мозгов не хватает, чтобы с подонками не связываться, - это и есть Божья кара! Гоша, разберись, пожалуйста, что там с Панкратовым произошло.

  - Вообще-то, стресс действительно имел место, - рассудительно заметил напарник. - Печень печенью, а мог и выпить, чтобы снять напряжение. С отвычки подействовало сильнее, чем рассчитывал, вместо обычной дороги ломанулся домой через стройку. А далее - по тексту: яма, металлолом, разбитая голова, морг. Могло быть и так.

  - Могло, - сердито посмотрел на него шеф. - А могло и по-другому! Когда несчастный случай происходит так... не вовремя, я имею право усомниться в его случайности.

  - Мне подключиться? - сдержанно напомнила я о себе. Как выяснилось, зря напомнила. Взгляд, которым наградил меня начальник, был не ласковее того, что достался Гошке.

  - Тебе заняться нечем? Ты папку у себя на столе видела? Ты в нее хоть одним глазком заглянула? Или не успела?

  - Конечно, заглянула! И не одним глазком, а очень даже внимательно посмотрела. Но там же все очевидно. Я с этим пустяком за один день управлюсь!

  - Вот и управляйся! Или думаешь, Гошка без тебя пропадет? Сомневаешься в его профессионализме?

  Баринов не хотел никого обидеть, ни меня, ни Гошку. И шутить он тоже не собирался. Просто задал вопрос. Я не стала отвечать, только плечами пожала.

  Вот прямо сейчас наберусь наглости и начну сомневаться в профессионализме напарника! Я же младшенькая! Гошка до сих пор, когда меня одну куда-то отправляет, по часу лекции читает - как себя вести, да что делать, да на что особое внимание обратить. Хотя нет, вру! Не по часу, а всего минут по сорок. Хорошая новость - значит, мой профессионализм тоже растет!