Дивное лето (сборник рассказов)

Дядя Якаб обстоятельно обо всем рассказывал, они то и дело дружно смеялись, Фери с удовольствием вдыхал идущий от дядюшки запах табака и конюшни, ему нравился запах лошадей, и деревенской пыли, и лугов. Проезжая по деревне, он видел вокруг знакомые лица, со всеми здоровался, а люди, завидев его, говорили: — Смотри, как подрос опять этот малец! — Ближе к дому дядя пускал лошадей шагом. — Заждалась тебя твоя тетя Дорка, — говорил он, — песочных пирожных опять напекла. — Тетя уже поджидала у калитки, он бросался ей на шею, бежал во двор, где все тоже было знакомым. Утром он доставал из чулана прошлогоднюю удочку, вырезанную из орешника дядей Якабом, они ставили новую леску, крючок был еще годен, его тоже смастерил дядя Якаб, согнув в кузнице булавку и заточив ее напильником; на рассвете они вместе отправлялись в поле, Фери сначала помогал мотыжить, потом убегал на речку и удил рыбу, но, как правило, ничего не ловилось. Тогда дядя Якаб брал старую корзину и, раз-другой зачерпнув ею воду, обязательно выуживал хотя бы несколько мелких рыбешек. Фери нанизывал их на леску, а когда они возвращались домой, дядя говорил: — Смотри, Дорка, как он наловчился удить рыбу.

Фери любил дядю Якаба и теперь, сидя рядом на козлах, вслушивался в его голос, пытался подтягивать, вглядывался в прикрытое серой выходной шляпой смуглое, обожженное солнцем лицо, короткие, с проседью, усы; смотрел на его узкие, но очень сильные плечи (сколько раз дядя поднимал на его глазах тяжелые мешки), на руки с черными торчащими волосками вдоль выпуклых вен, на сжимавшие вожжи сухие заскорузлые пальцы. Лошади шли рысью, пофыркивали, дядя Якаб, заметив, как Фери поморщился и отер лицо, рассмеялся и обнял его за плечи, — Эх, братец, братец, — сказал он, — осталось тебе две недельки. — До его отъезда оставалось всего две недели, а там домой, в Пешт. Но думать об этом не хотелось. Пешт ему больше не нравился. После того как он узнал эту деревню, город сделался чужим, огромным, унылым и непривлекательным. Он в Пеште родился и все же не любил его, зато эту деревню любил очень. Он знал здесь все, каждый закоулок, берег Иквы, поросший ивами, кладбище, сахарный завод, ферму, мастерские, полевые тропы, лес.