Дивный новый мир. Фантастика, утопия и антиутопия писателей русской эмиграции первой половины XX века

Но родственники обладали достаточным жизненным опытом, чтобы в должной мере оценить появление таких противников.

Если церковь, в качестве представительницы своих собственных интересов вступает в борьбу с частными лицами, то последним в большинстве случаев нечего ждать хорошего.

Особенно, если судья верующий и во время решительной схватки враждующих сторон со страхом думает о небесном судье, перед которым он – земной судья – рано или поздно должен будет держать ответ. А судья, являвшийся в деле Томаса Гирна решающим лицом, был образцом всех консервативных добродетелей и в том числе глубоко верующим.

Несмотря на царившее в зале серьезное настроение, появление пасторов вызвало бурное веселье аудитории.

Его преподобие Меррик и доктор теологии Беньямин Ландис являли собою контраст, резче которого трудно было бы что-нибудь придумать.

Первый был человеком громадного роста с четырехугольными, немного сутуловатыми, плечами. Его большой, толстый череп был покрыт стоящими торчком волосами, похожими на молодой сосновый лесок после сильной бури.

На его загорелом кофейного цвета лице две глубокие морщины тянулись от рта до подбородка.

В общем лицо Джона Меррика напоминало бульдога, страдающего апатией и старческой слабостью.

Его преподобие Джон Меррик был фундаменталист (приверженец ортодоксально-протестантской церкви).

Доктор теологии Беньямин Ландис, по сравнению со своим старшим коллегой, производил впечатление преждевременно появившегося на свет ребенка, несмотря на то что он дорос до средней жилетной пуговицы его преподобия.

Пастор Ландис был одет в респектабельный, безукоризненно сшитый сюртук, и его вызывающее скуку добродушное лицо, где все было прилажено красиво и пропорционально и чинно сидело на подобающем месте, напоминало юношей, намалеванных на рекламных плакатах:

«Папиросы Честерфилд».

Доктор Ландис был модернист (приверженец либерально-протестантской церкви).

– Ваше превосходительство, – загремел его преподобие Меррик, – правление нашей церкви и кладбище уполномочило меня неукоснительно стоять за точное выполнение и за неприкосновенность завещания нашего высоко чтимого прихожанина Томаса Гирна.

М-р Томас Гирн был не только гордостью нашего прихода – он был гордостью всей нации. Благодаря божьей помощи и собственным своим силам, он поднял благосостояние нашей страны до такого уровня, как до него ни один из наших граждан.

Исключительно только при помощи явной благосклонности господа бога и своих собственных нравственных и религиозных принципов он достиг этой недосягаемой высоты.

Судья внимал этой речи с напряженным вниманием.

– Вот это я понимаю, – думал он.

– Представитель воли нашего дорогого усопшего взвесил все относящиеся сюда вопросы с юридической точки зрения.

Что я, скромный слуга церкви, могу к этому прибавить?

При этом застывшие глаза его преподобия метнули укоризненный взор на съежившегося на скамейке ветерана испанской войны.

– Я могу здесь повторить только то, о чем нам твердят церковь, нравственные принципы и простой здравый смысл.

Здесь высказывалось недовольство по поводу завещания м-ра Томаса Гирна, так как львиная часть наследства приходится на долю ос… (его преподобие быстро поправился) существа, во многих отношениях отличающегося от нас. Законный наследник м-ра Гирна не является членом человеческого общества.

Сейчас меня занимает вопрос, какое решение мог бы вынести по этому делу суд церкви.

Евангелие, стоящее выше всякого писаного и неписаного права, – чего вы, ваше превосходительство, конечно, не станете отрицать – не оставляет нам ни малейшей возможности оспаривать завещание покойного м-ра Гирна. Ведь наш бог и спаситель страдал на земле не только ради искупления наших грехов, но и ради спасения всякой твари, живущей на земле.

Вот почему в средние века, когда христианская добродетель стояла гораздо выше, чем в настоящее время, и истинная вера еще не была, как ныне, мишенью для издевательства и насмешек, вот почему тогда каждая живая тварь как в гражданском, так и в уголовном суде считалась ответственной за свои поступки.

Ваше превосходительство, в доказательство я мог бы сослаться на целый ряд процессов во Франции, где полевым мышам было предъявлено обвинение в порче крестьянских урожаев.

Я могу сослаться еще и на другой процесс, где инквизиция выставила против петуха обвинение в еретичестве за то, что он снес куриное яйцо. Церковь прокляла петуха и передала его светским судьям, приведшим в исполнение приговор. Его сожгли на костре.

Я знаю, что мои доказательства не имеют большого значения в глазах представителей новых, якобы научных, теорий эволюции (при этом его преподобие Меррик далеко не доброжелательно покосился в сторону пастора Ландиса).

Но я утверждаю, что наши предки знали, что творили.

Поэтому я полагаю, что если полевая мышь несла ответственность перед гражданским судом, если петух, нарушивший божественный закон, должен был понести заслуженное наказание в уголовном суде, то то же самое могло бы случиться и с каждым другим живым существом, в том числе и с отпрыском рода asinus americanus.