«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IV. Казанская духовная академия начала XX века

Противоположный отзыв о своих воспоминаниях В. А. Игнатьев получил от В. П. Бирюкова: «Благодаря твоим очеркам я имею довольно хорошее представление о духовно-академическом ученье, в частности, о том, что оно заставляло студентов много заниматься самостоятельно и одновременно много писать, как, вероятно, нигде больше в старой высшей школе. Невольно приходится сравнивать получаемую теперь «рукописную» квалификацию в вузах и прежде в духовных академиях, – не в пользу первых. Подозреваю, однако, что и над духовными академиками ты стоишь выше в этом, «рукописном» отношении, головой. Даже убеждён в этом».16 В своём обзорном очерке «Бытописатель В. А. Игнатьев и его рукописи» В. П. Бирюков предложил издать его воспоминания о Казанской духовной академии отдельной книгой: «Бурсу мы знаем по очеркам Помяловского, семинарию – по воспоминаниям Воронского17 и других, а духовную академию пока никто ещё не описывал так подробно и интересно, как уралец В. А. Игнатьев, – на целых 244-х рукописных страницах ученических тетрадей».

Несмотря на то, что автор погрузился в воспоминания спустя полвека после того как вышел из духовно-учебных заведений, его очерки, хоть и субъективные, содержат многие достоверные сведения по их истории, недоступные в официальных источниках, а главное, передают ощущения человека, который, пройдя полный курс обучения в старой духовной школе конца синодального периода в истории Русской Православной церкви, не был намерен свою дальнейшую жизнь связывать с церковной деятельностью.

В своих воспоминаниях, относящихся по времени к окончанию Пермской духовной семинарии и перед поступлением в Казанскую духовную академию, он выразил свои мысли на будущее в начале очерка «Учение П. А. Иконникова в Казанской духовной академии». Из них следует, что он, поступая в академию, пошёл по стопам своего старшего брата Алексея, ставшего магистром богословия Казанской духовной академии за научную работу по описанию древних крюковых нот Соловецкого монастыря. Только Василий Алексеевич был светским студентом, а Алексей Алексеевич – студентом из «белого духовенства». В других воспоминаниях он признаётся: «Я оказался на распутье, но не имел возможности выбора будущего по своему желанию за отсутствием средств и поступил учиться в духовную академию, где представлялась возможность учиться на «казённый счёт», но в душе имел намерение продвигаться к своей идее – стать певцом, так сказать, окольным путём».18 Казанская духовная академия первоначально предоставляла возможность обучаться бесплатно детям священноцерковнослужителей, которые окончили семинарию по 1-му разряду. Как он пишет в своих воспоминаниях, таковых – светских студентов – было большинство, и они и «определяли физиономию» старой академии. В. А. Игнатьев был из тех выходцев из духовного сословия, которые не разделяли взгляды своих отцов, не пользовавшихся к началу XX века, в большинстве своём, уважением в обществе, и недовольные своим материальным положением, были озабочены поиском возможностей для светской службы.

Время обучения В. А. Игнатьева в Казанской духовной академии пришлось на период после отмены автономии духовно-учебных заведений, действовавшей временно после революции 1905 г., и введения нового Устава духовных академий 1910 г. с изменениями 1911 г. Согласно новому Уставу духовные академии являлись «закрытыми высшими церковными училищами», готовившими «христиански-просвещённых деятелей» для служения «предпочтительно в священном сане». В академический курс было введено «воспитание в учащихся любви к Святой Церкви и её установлениям и преданности Престолу и Отечеству». Новый устав был направлен на ограждение студентов от идей революционного свободомыслия. Также происходило постепенное замещение в академиях заслуженных светских профессоров лицами в духовном сане, в т. ч. представителями учёного монашества, что нашло отражение в воспоминаниях В. А. Игнатьева. Таким образом, он поступил в Казанскую духовную академию уже критически настроенным ко всей системе духовно-учебных заведений конца синодального периода в истории Русской Православной церкви.