«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть VIII. Педагогическая деятельность в свердловских институтах (1939-1956)

В состав восьмой части включены очерки автора как из «пермской», так и из «свердловской» коллекций. Из «пермской коллекции» взяты автобиографические очерки автора под заголовком «Петя Иконников» (псевдоним автора): «Педагогическая деятельность П. А. Иконникова в Свердловских институтах», «Приёмные экзамены в вузах Свердловска в 1940-1950-х гг.» и «Преподавание латинского языка в Свердловском филиале ВЮЗИ (Всесоюзный юридический заочный институт)». Из «свердловской коллекции» взят очерк «Странствия» с латинским языком по вузам Свердловска». Очерки из двух коллекций составлены автором с разницей примерно 5 лет, они частично повторяют и в тоже время дополняют друг друга, раскрывая различия двух редакций. В завершении данной публикации приводится «Биографический очерк «Трое», о преподавателях латинского языка в Свердловском мединституте П. А. Липине, В. А. Наумове, В. А. Игнатьеве». Этот очерк находится только в «пермской коллекции», в конце очерка автор отдаёт дань уважения своим бывшим учителям латинского языка в Камышловском духовном училище и Пермской духовной семинарии.

В восьмой части представлены фотографии из мемуаров автора.

Педагогическая деятельность П. А. Иконникова в Свердловских ин[ститу]-тах

[1960-1961 гг.]

Осенью 1938 г. П. А. Иконников перешёл на работу в высшие учебные заведения Свердловска преподавателем латинского языка.

[Свердловский государственный] медицинский институт

В медицинском институте в 1938 г. было три преподавателя латинского языка: Иван Николаевич Мезенцев, работавший в институте с момента его организации; Павел Александрович Липин, перешедший в институт после ликвидации рабфака мед[ицинского] института, где он работал зав[едующим] уч[ебной] частью и преподавателем латинского языка, и П. А. Последние двое были «академики».

Старейшим по положению – honoris causa1 – был Иван Нилович, он и осуществлял руководство занятиями латинским языком. В смысле территориальном, т. е. в смысле площади для занятий латинским языком, он был «на задворках» и на положении кукушки: отдельных комнат для него не было и он на положении бедного родственника блуждал по разным комнатам, вплоть до препараторской.

Что говорить, кому бы хотелось иметь таких родственников и, конечно, сопротивлялись. Больше всего недовольства было у уборщиц: им за дополнительную уборку ничего не платили. Только приказ директора, да и то иногда ещё со спорами, открывал двери комнаты, в которой кто-либо из латинистов должен был заниматься. Конечно, хозяева комнат смотрели на них, как на гостей в субботу! Каждый приём распределялся по 18-ти группам, и, таким образом, «на брата» приходилось по шести групп по 30-35 человек в группе. Сначала на изучение латинского языка отводилось по учебному плану что-то около 100 часов, а потом снизили до 78-80 часов.