Дизайн для Реального Мира

Наши способы мышления можно разделить на несколько типов. Есть аналитическое мышление (сколько времени у меня займет путь туда, если учесть сильный дождь и остановку на обед?). Когда мы размышляем о том, «какой из трех бифштексов менее прожарен», то рассуждаем оценивающе. А если мы задаем вопрос «Какой толщины должна быть сталь, чтобы построить прочный мост при известной нам температуре закалки этого сплава?», то это будет обычный расчетный тип мышления. И в этом случае нам хочется заглянуть в конец учебника и подсмотреть ответ.

Расчетное мышление – процесс, который, как кажется, неотделим от профессии инженера. Возможно, поэтому меня много лет приглашали промышленные компании США, Германии и Англии проводить двухдневные семинары по «техникам творческого решения проблем». Для других профессий такой тип мышления не так характерен.

И наконец, существует творческое мышление. Выявлены три его разновидности. Есть внезапное, моментальное озарение – «божья искра», – иногда снисходящее на нас в ослепительной вспышке откровения. Ни психологи, ни сами новаторы не могу исчерпывающе объяснить это состояние.

Есть второй способ найти новое решение – это открытие, которое мы делаем во сне. В научной литературе существует масса описаний этого процесса: ученый бьется над созданием новой теории, засыпает и просыпается с ясным решением в голове. Этот механизм тоже не объяснен; по моему собственному убеждению, такие откровения интуитивны; они представляют собой упорядочение фактов, ожидавших синтеза на подсознательном или предсознательном уровне.

Здесь мы рассмотрим третью разновидность: систематический ориентированный на решение проблемы поиск нового способа действий.

Артур Кестлер объяснил такие акты новаторского мышления в своей книге «Озарение и точка зрения» (1949), а позднее расширил эту работу, создав свой, возможно, наиболее скрупулезный и исчерпывающий труд «Акт творчества». Кестлер обнаруживал сходство между юмором и остроумием (комическое сравнение), «искусством открытия» (мышление по аналогии) и «открытием искусства» (метафора). В каждом случае он установил, что новое озарение происходит в результате акта столкновения.

Кривая Кестлела. «Ха-ха! Ага! Ах!...»

Он определил эти моменты открытия, как реакцию (показано на рисунке).

Кестлер дал превосходные рабочие определения творческого акта: «творческий акт заключается в комбинировании ранее не связанных структур таким образом, что возникающее в результате целое оказывается больше, чем сумма его частей».

Или: «Восприятие ситуации или идеи в двух внутренне завершенных, но взаимоисключающих референтных рамках или ассоциативных контекстах».

Решение проблем новым, творческим способом уже миллионы лет является биологическим и культурным наследием человека. Но поскольку мы живем в обществе, которое высоко ценит конформизм, наши творческие устремления всегда притуплялись или подавлялись, а часто и отвергались как явная эксцентричность.

Хотя способность к решению проблем на протяжении всей истории человечества считалась весьма ценным качеством присущим человеку, массовое производство, массовая реклама, манипуляция с помощью средств массовой информации и автоматизация – эти четыре современные тенденции, усилившие конформизм, сделали творческий подход труднодостижимым идеалом 20-е годы Генри Форд, стараясь снизить цену на свои автомобили путем стандартизации методов производства, сказал: «Они [потребители] могут получить любой цвет, какой захотят, если только это черный». После ограничения выбора цвета цена одного автомобиля понизилась примерно на 95 долл., но пришлось убедить потребителей, что черный цвет – именно то, чего они хотят.

Дух конформизма прививался удивительно быстро. Человека постоянно убеждают соответствовать нормам: не только национальные, региональные и местные власти предписывают определенные стандарты поведения, что можно понять, но вдобавок к этому, если ты живешь в пригороде, то вынужден учитывать мнение соседей, конформистское сознание формируется в школах, на работе, в церкви и даже вне их. Что происходит, если мы неспособны действовать в такой агрессивно конформистской среде? У нас «едет крыша», и нас отвозят к ближайшему психиатру. Первое, что, вероятно, скажет нам (пусть и не совсем такими словами) этот врачеватель человеческих душ: «Ну теперь мы вас должны адаптировать». А что такое адаптация, как не синоним конформизма? Я вовсе не ратую за абсолютно антиконформистский мир. Ведь конформизм – ценное человеческое качество, он помогает поддерживать целостность всего социального устройства. Но мы сделали грубейшую ошибку, спутав конформизм в действиях с конформизмом в мыслях.