Дизайн портрета. Капель.

Это 9 мая 1915 года, сраженье под Аррасом, где он был тяжело ранен. Санитары даже не хотели везти в госпиталь истекающего кровью солдата — бессмысленно. На перевозке настоял молодой французский лейтенант, стоеросовая дубинушка в 2 с гаком метра, с малоизвестной тогда именем Шварль де Голль. Перевезти – то перевезли, но только до перевязочного пункта.
А дальше Зиновий сам, хотя и в полуобморочном состо-янии, умудрился добраться до железнодорожной станции, где тайком проник в свободное купе санитарного поезда. В пути не обошлось без приключений, но, так или иначе, он добрался до Парижа, в пригороде которого располагался американский госпиталь. Позднее Зиновий писал: "При осмотре одна из сестер, высокая блондинка в ослепительно белом халате, сдирая с меня грязь, по-английски сказала: "Ну, этот умрет". Я посмотрел на нее и сказал: "А может быть, еще не совсем?". Боже мой, что с ней сделалось! ".
Стойкий капрал Французского Легиона, у которого ампутировали руку по плечо, этот живчик ростом 1м 62см, не обретался никогда в печали и унынии, напротив, едва под-нявшись, он перезнакомился со всеми тяжелоранеными и постоянно подбадривал их. 28 августа маршал Жоффр подписал приказ о награждении капрала Пешкова Воен-ным крестом с пальмовой ветвью. На торжественной цере-монии во Дворе чести Дома инвалидов Зиновию также вручили именное оружие.Так окончательно и навсегда мещанин иудейской веры Ешуа Золомон Мовшев Свердлов, принявший православное крещение под именем Зиновия Пешкова отказался от всех своих иудейских родственников в том числе и от небезызвестного родного брата Якова Михайловича Свердлова и не был бы страшно удивлён, узнав,что отец его, Михаил Израилевич, что проклял Зиновия, буквально ликовал, когда с Первой мировой войны Зяма вернулся без правой руки, узрев в этом проявление кары божьей. И дело здесь не в иудаистских установках отца, хотя и без них, чего греха таить, не обошлось, поскольку сам папа Михаил вторым браком был женат на Кормильцевой Марии Александровне, от которой в православном браке и детей имел. Уместно заметить, что в октябре 1903 года в арзамаскую Троицкую церковь пришел императорский указ об исправлении записи в метрической книге: было велено вернуть Пешкову фамилию Свердлов. Но Зяма был уже в Москве, в школе МХАТ, среди учащихся которой он быстро завоевал популярность, так как именно через него Федор Шаляпин передавал студентам билеты в ложу 4-го яруса Большого театра на свои концерты. Станиславский же, режиссер пьесы "На дне", доверил ему в спектакле роль Меланхолика и даже привлек его к участию в "Мещанине".
А дело всё в том, что в апреле 1902 года Горького от-правляют в ссылку в Арзамас, куда он приглашает для работы в своей библиотеке Зиновия Свердлова, у которого за душой аж 4 класса гимназии, но "чертовски способный молодой человек, сын соседей по дому Горького в Нижнем, да ещё крайне порядочный". Когда его младший брат Яков, озлившись на Зинку (так звал его Горький), пытался выдать его полицейскому, то Зинка зла на брата не держал". В августе того же года писатель завершает пьесу "На дне", и поэтому к нему приезжает видный театральный деятель Владимир Иванович Немирович-Данченко. Здесь же, в доме писателя, пьесу ставят, и Зиновию достается роль Васьки Пепла, которую он исполняет так, что известный режиссер тут же предлагает ему перебраться в Москву, чтобы попробовать свои силы на "большой сцене". И даже, заручившись поддержкой Шаляпина, начинает хлопотать о зачислении Свердлова на драматические курсы. Но тут в дело вмешалось законодательство, согласно которому лицам неправославного вероисповедания в Москве жить запрещалось. Cпасая положение, Горький решает усыно-вить Зиновия: дать ему свою фамилию — Пешков и окрестить в православную веру.
А тут в 1904 году его должны были призвать в армию и отправить на Русско-японскую войну, что абсолютно не входило в планы самого Зямы. Зяма эмигрирует в Швецию по загранпаспорту, сделанному Горьким. Из Швеции Зи-новий перебрался в Америку, где некоторое время метался между Канадой и США в поисках лучшей доли. Депрессия, которую он испытывал в последние месяцы пребывания в России, на чужбине только усилилась. Да и жилось ему не сладко — катастрофически не хватало средств. Не исключено, что отчасти поэтому он начал, что называется, "баловаться пером" — писал рассказы и отправлял их Горькому. Один из них, "Без работы", писатель опубли-ковал.В марте 1906 года Горький едет в турне по Америке, где его встречают весьма восторженно Зяма, к тому времени уже выучивший английский, и находится при нем в качестве переводчика. Написав "Мать", Горький уезжает из Америки в Италию, в Неаполь, а Зиновий — в Новую Зеландию, о которой грезил еще в детстве. Там он работает крючником в столичном порту, в Веллингтоне, продолжая писать рассказы. Примерно через год он перебирается под "отцовское" крыло на Капри, на виллу Спинолла, где ведет бухгалтерию писателя и является его связующей нитью с местной публикой — к ломаному английскому добавляются не менее ломаные французский и итальянский, что значительно упрощает жизнь "немому" Горькому. "Спинолла" тех дней — место паломничества многих выдающихся соотечественников писателя. Здесь кучкуется Ленин и Богданов (Малиновский), Дзержинский, и Луначарский, Бунин и Новиков – Прибой, Саша Черный и Коцюбинский, Пятницкий и Вересаев, Репин, многие другие. Но, как шутил Пятницкий, издатель пролетарского писателя: "В этом водовороте людей и солнца у Горького было только два друга: "Попугай и Зинка"!
Есть попугай, а вот Зинки уже нет, как нет и уже давно Ешуа Золомона Мовшева, а есть некто другой, в котором говорит собственная плоть, собственные уста, собственный глагол и, хотя он, балуясь словами, в рассказах подражает своему названному отцу, но чем больше он подражает ему, тем больше начинает понимать, что его сосбственный духовный мир – это созданное им и никем другим, хотя и созданное в имени известного ему человека, который отказался от этого имени, но дал это имя ему и тот стал Горьким, а он стал им, т.е. Пешковым, но в новом обличье. Он стал Зямой Пешковым. И в этом суть их глубокой общности, взаимной любви и глубочайшего конфликта, в котором марионеточные фигуры гениального пошиба творят историю ещё пока в мыслях, но уже на деле готовятся изменить мир, столкнув в громадной свалке нежданные и негаданные мощи человеческих дум и стремлений и обратить их в муки невзгод, лишений и горестей, ради только одной идеи: "Человек – это звучит гордо!" И он, Зяма Пешков, навсегда оставив и забыв о своих родственниках по крови и, особенно своего младшего брата с его увлеченностью марксизмом и безграничной преданностью Ульянову, тому самому, который, хихикая, сокрушался, что не удалось привлечь к их движению итальянского борзописца Муссолини, того самого Ульянова, но уже Ленина, который вполне доверяя Якову, на всякий случай создал знаменитый сейф Свердлова с загранпаспартами и кучей бриллиантов на случай краха дела большевиков и их побега всё в ту же "заграницу", сейфа, ключи от которого хранились у милейшей и смиреннейшей Клавдии Новгородцевой, вдовы Якова Свердлова, а тому просто не повезло, – он умер от испанки, известной теперь как птичий грипп.
Но всё же он, Зяма Пешков, успел ещё при жизни сказать брату Якову слова достойные его самого: "Яшка, когда мы возьмем Москву, то первым повесим Ленина, а вторым – тебя, за то, что Вы сделали с Россией!"
По твердому убеждению Зямы, это было вполне справедливо, уж кто – кто, а он – то знал обстоятельство дел в русской революции, поскольку к тому времени в 1917 году с юркой французской миссией французский гражданин Зиновий Пешков, "от имени Святой Земли Франции", по его собственному выражению, проводит успешные переговоры с Вашингтоном о выступлении США в войну на стороне Франции, тем самым как бы прозревая будущее, оказывается сторонником грядущей Антанты, – недаром после этой миссии его награждают орденом Почетного легиона «за исключительные заслуги по отношению к странам-союзницам» и правом доклада Президенту Франции, что он и делает после своего вояжа в качестве капитана военной миссии Франции при Временном Правительстве Керенского в 1917г, , в правительстве, которое он крайне невысоко оценивал. Выезжая на фронт, Зиновий сопровождает Керенского и прямо говорит о вакханалии в русской армии, откровенно симпатизируя сначала Дени-кину, а затем Корнилову,но в основном посещает театры и иные культурные места, где местный бомонд приходит в легкое замешательство, услышав характерное нижегород-ское "оканье" от французского однорукого офицера.
Глухо, подспудно в нем уже давно трудится величие и нравственное понимание не анархистов, не коммунистов, не фашистов и даже не социалистов, а величие осознанного смысла быта новой его Родины – Франции, гле он не еврей, не русский, а француз во всей широте этого понимания, француз божественного промысла русского православия с обретенным осознанным смыслом нового двадцатого столетия: "Русские живут не правильно, французы живут правильно"! Эта его исключительная вера завораживает всех, с кем он встречается в открытых, закрытых и неофициальных встречах, постепенно превращая его не столько в авантюриста экстра – класса, сколько в профессионального разведчика и эксперта международного уровня…. Здесь всё как с женщинами! Он любил и его любили. И даже одна королева…Измен не прощал. К тем, кто его бросал, уже никогда не возвращался. Женщины, естественно, влюблялись ушами. И часто были на две головы выше его, как это было с первой женой казачкой, от которой у него была дочь, но которая бросила его, полагая, что он не способен содержать семью, а когда выяснилось, что она ошиблась, то взаимностью не ответил. Влюбился в грузинскую княжну Саломею Николаевну Андроникову, а она поспешила к умирающему отцу в Россию и там её уже были готовы поставить к стенке и поставили, но выручил Горький. Она жила с Зямой в гражданском браке четыре года и имела от него дочь. Эта она положила в нагрудный карман мундира бригадного генерала Зямы любимую им фотографию А.М.Горького. Но до бригадного генерала, как и смерти было ещё даже не четыре шага….
Постепенно задачи Зямы начинают носить более узкий военно – дипломатический характер. Он появляется то в США, то в Сибири при штабе Колчака, который в сентябре 1919-го награждает уже “майора французской службы” орденом Св. Владимира 3-й степени.
Зяма представляет французскую разведку при генерале Жанене, главе миссии союзных войск при адмирале Колчаке, а затем даже сопровождает в Европу следователя Н.А.Соколова с материалами следствия по убийству цар-ской семьи в Екатеринбурге, при чём так, что часть вещественных доказательств из материалов следствия так и осталась у него «на хранении». Он во время рекомнедует Жанену сдать опростоволосившегося Александра Васильевича местным социалистам за право проезда по железке на крейсер "Кент", стоящий с большей частью золотого запаса Колчака под всеми парами во Владивостоке. Одним словом, это профессиональный дипломат – разведчик с трезвой головой и безгласной страстностью животворящей силы.
Узко – специальная, деликатная дипломатическая жизнь Зямы продолжается, неоднократно ставя его на грань безысходности, и подобно его названному отцу, чей промысел жизни начинает в нём активно существовать, этот поденщик, крючник и неудачливый актер, благодаря душевной зоркости и ясности своей изумительно восприимчивой натуры определен судьбой для предначертанного ему дела в новой деликатной специальности цепкой волей и настойчивостью, толкающей его, не ходя по трупам близких и знакомых в грозах растревоженной совести неоспоримой реальности служить святой Франции, не обращая внимания ни на красных, ни на белых, которые поедом ели друг дру га, изрыгая на братьев горы хулы и проклятий. И никто из его окружавших людей даже и подумать не мог, что он расчитался со своим родовым прошлым и уже, он, Зяма Пешков, не русский, не еврей, а Человек Мира, силою обстоятельств и событий, он, Зяма Пешков, преданный гражданин Франции, и никто уже никогда не сможет исказить и изменить ту чистейшую реальность, которой он живёт и которой служит. И стоит ли здесь удивляться, что он служит интересам Франции осенью 1920 года уже в Крыму, при штабе барона Врангеля, в последнем антибольшевистском оплоте. А белогвардейцы, ему не очень-то доверяя, проводят аналогии с Яковом Свердловым, поэтому слухи об его расстреле можно было услышать по обе стороны окопов.
В 1921 году Пешков — общественный секретарь Между-народной комиссии помощи голодающим в России. Тогда же в Париже он знакомится с Алексеем Толстым и становится одним из организаторов движения в помощь русским школьникам. Благодаря своим связям, он привлек к этой деятельности девять правительств и семь нацио-нальных "Красных Крестов". Однако его неуемная и активная натура требует большего, и он буквально заваливает начальство рапортами о переводе в полк. Капля камень точит, и однорукого Пешкова назначают ко-мандиром роты 1-го полка легиона, который дислоциро-вался в Африке.

АКТ ВТОРОЙ

Спустя год, во время восстания племен рифов под руководством Абд Аль-Керима, он получает ранение в левую ногу. В госпитале Рабата его навещает маршал Илоте и вручает ему второй Военный крест с пальмовой ветвью. Здесь же Пешков пишет книгу "Иностранный легион", которая стала весьма популярной на Западе.
Зяма следующим образом будет описывать свою жизнь того периода: «Летом 1925 г. я находился в военном госпитале в Рабате, где ждал заживления раны на левой ноге, полученной в боях с рифами. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать и восстановить в памяти годы службы в Марокко, в Иностранном легионе. Я почувст-вовал себя обязанным людям, судьбу которых разделял в течение нескольких лет и ряды которых только что покинул. Мне следует воздать должное неизвестному величию этих людей, по случаю ставших солдатами, этим кочующим труженикам, которые под солнцем Африки выполняют множественные и трудные задачи. Они могли бы сказать о себе, как солдаты Рима: «Мы идем, и дороги следуют за нами». В интервалах между боями, там, где едва намечались тропинки, они прокладывают дороги, которые открывают аборигенам их собственную страну. Всегда воины, но и по очереди саперы, землекопы, каменщики, плотники. Они — пионеры, работа и жертвы которых позволяют другим людям жить счастливо и мирно в этих отдаленных местах. Это под защитой постов, сооруженных ими, под защитой постов, неустанно бодрствующих, цивилизуется Марокко».
Немыслимая правдивость, зримая непреложная истина его понимания неподкупного зрачка художника в чистом и невозмутимом виде!
Широкое, раздвоенное, трагическое сознание надвигающегося поворота истории не обходит его свои крылом.
Зяма успевает на всех фронтах. В последующие годы он довольно часто ездит в командировки в США: предпо-лагается, что он занимался сбором разведывательной ин-формации в интересах французского генштаба. Зимой 1933-го он женится на графине Комбетт, дочери авто-магната, но этот брак вскоре распался. Позднее его супругой стала некая испанская аристократка, однако, этот брак оказался еще короче. Искаженное и переко-шенное изображение этого человека сквозит в газетах белогвардейшены, осваивающей материк Франции после поражения в гражданской войне. Поэтому ему довольно часто приходится менять лик разведчика – дипломата на лик боевого офицера в родном Легионе.
И когда в Париже его опять перевели служить в Африку, он не опустил руки и по-прежнему ревностно выполнял свои обязанности, установив дружественные связи со всеми лидерами противоборствующих группировок ряда стран "черного континента". Из колеи его выбило другое событие: он узнал, что погиб его сводный брат, родной сын писателя — Максим Пешков, к которому Зиновий был очень привязан. Его депрессию сумело развеять радостное известие из Италии — дочь Лиза, с которой он всегда поддерживал очень теплые отношения, родила ему внука — Сашу. Тогда же он получил приглашение из Голливуда принять участие в съемках фильма по его книге, и с головой уходит в работу над картиной и как сценарист, и как актер.
В 1940 году Зиновий в чине полковника командует батальоном в Марокко. Он уже достиг предельного для старшего офицера возраста службы и ждет отставки. Командование Иностранного легиона 11 августа 1938г. принимает решение о продлении срока службы З. Пеш-кова в Марокко на 2 года — с 11 января 1939г. Как извест-но, 3 сентября 1939г. Франция объявляет войну фашист-ской Германии. Пешков участвует в боях Иностранного легиона против гитлеровцев на территории Марокко.
Философская доктрина сущности гитлеризма и фашизма, национал – социализма, вообще, противна его миропониманию, и он, гражданин и человек Мира и Родной Франции.
Сносить профашистские настроения в родном полку Зяма не мог. Дело кончилось тем, что он был приговорен военным трибуналом к расстрелу. Но накануне испол-нения приговора, разговорившись с часовым, предложил тому обмен: золотые часы с гравировкой «Сыну Зине Пешкову от отца Максима Горького» на гранату. И часовой согласился. Когда Зяму вывели на расстрел, он прижал своей единственной рукой гранату к груди, а зубами выдернул чеку. Взяв в заложники командира, приказал отвезти его в машине в аэропорт, а там, угрожая той же гранатой, повелел пилоту взять курс на Гибралтар, где находился Комитет Национального Спасения — прави-тельство Франции в изгнании. Там он потребовал, чтобы его немедленно провели к де Голлю. Разрозненные части французов тщетно пытаются отразить натиск африкан-ского корпуса вермахта, а в июле лондонское радио пере-дает легендарное обращение де Голля ко всем патриотично настроенным гражданам покоренной Франции не скла-дывать оружие, а пробираться в том числе и Англию для формирования полков.
Здесь ничего не преумыслено, ничего не убавлено, в незамутненном виде схвачена неповоторимая сущность этого человека в его любви к Свободе , Демократии и новой Родине, как он их понимал через призму французского мироощущения. Это его, –пешковское приобщение к духовной жизни демократии, незамутннённой жёсткими рамками китаизированного социализма, способного, использовав сполна судьбы людей для своих узкопартийных целей, затем только уничтожать, терзая, гноя в застенках и расстреливая своих верных сторонников, как это произошло с егобывшими родственниками в коммунистической России,– с тем же младшим братом Венимином, который, как банкир, зарабатывал для Революции деньги в США, затем был членом Презилиума ВСНХ, ворочал научными разработками страны и даже стал Миристром Путей Сообщения, а, затем уже, был расстрелян как пособник троцкис-тов. Или его племянник Андрей Яковлевич, будучи женат на дочери Подвойского, служа в аппарате НКГБ, изничтожал и своих родственников, и родственников жены. У этих, как всегда, начинается с любви к человеку, – всё как по Толстому, которому писал письма, делавший попытку стать толстовцем, небезызвестный Юровский, а закончивший расстрелом царской семьи и собственноручным убиением наследника, малолетнего Алексея Николаевича, – по прямому указу Я.М.Свердлова, с которым был дружен с детских лет.
Тусклое, стоячее мелководье жизни, сурово сжатое в часы размышлений и депрессий, сменялись у Зямы сиянием глаз, ищущим и впитывающим многообразие событий, тонких человеческих взаимоотношений, охотно складывающиееся в улыбку во время дружеской беседы, когда светлые седины оставляют открытым его крупный лоб. Ему почти под 60 лет.
И Пешков назначается специальным послом, а затем и военным представителем штаба де Голля в Южной Африке. В 1943 году Зиновий Алексеевич, имея лишь начальное образование, полученное еще в царской России, становится единственным иностранцем, получившим звание бригадного генерала Франции. Вскоре его направ-ляют в Китай послом к правительству Чан Кайши.
За время, проведенное в этой стране, Пешков, во-первых, расширил свои лингвистические познания, изучив китайский язык, во-вторых, подружился с самим Чан Кайши, что не помешало ему, благодаря феноменальным дипломатическим способностям, установить хорошие контакты и с Чжоу Эньлаем, вторым после Мао человеком в КПК. Он много работает, постоянно находясь в разъездах: Лаос, Камбоджа, Вьетнам, Индия… Причем не только консультирует тамошних представителей Франции, но и оказывает посильную помощь своим одно-полчанам по легиону — многие из них находят убежище в Китае.
АКТ ТРЕТИЙ

В самой гуще событий, Пешков встречает Победу над Гитлером.

В марте 1946 года Пешкова назначают главой фран-цузской миссии союзного командования на Дальнем Вос-токе. Первым делом 62— летний бригадный генерал с юношеской старательностью начинает изучать японский язык. Но, вероятно, не это было его основной заботой, поскольку именно за выполнение миссии в Стране восхо-дящего солнца его наградили Большим крестом Почетного легиона. Пешков как бы иллюстрирует тот факт,что человек отказавшийся от имени Пешкова ради имени Горького, не только существует и проживает собственную жизнь не в тумане мифа, а в подлинной неопровержимой действительности военного дипломата и разведчика в конечном всечеловеческом единстве.
И только в начале 1950 года было удовлетворено его прошение об отставке.
Двухкомнатная парижская квартира, около полусотни наград разных государств и ведомств, русский ресторан "Новый", где, сидя за столиком, он с удовольствием слушал рассказы о Великой Отечественной войне России с фашизмом из уст ее участников — такова его жизнь в послевоенной Франции. Единственное, что не давало ему покоя — мысли о судьбах дорогих людей — его дочери Лизе и ее семье, о которых он ничего не знает с конца 1930-х годов.
А в это время, на другом полюсе Земли, его дочь Елизавету в очередной раз отправили в ссылку. В 1950 году ее вызвали в Москву в кабинет самого Берии. Лаврен-тий Павлович не стал играть в прятки, а прямо предложил Лизе жизнь на Западе в обмен на достоверную инфор-мацию о делах отца. Но что она, не слышавшая о нем дол-гие годы, могла рассказать, даже если бы и очень захо-тела? Ей повезло — ее отпустили домой, а после ХХ съезда реабилитировали. Лиза вместе с сыном поселилась в городе, который больше всего напоминал ей Италию — в Сочи. Устроилась сначала медсестрой, потом библио-текарем в краеведческий музей, в котором проработала до самой пенсии.
В 1964 году кабинет Франции столкнулся с очень щепетильным вопросом: потеря колоний в Африке и Индокитае могла привести к серьезным ограничениям во внешней политике на Востоке. Особенно беспокоила об-становка в Китае. И Пешкова возвращают на службу: 80-летний Зиновий Алексеевич направляется чрезвычайным послом в КНР с четкими инструкциями — убедить Чан Кайши и одновременно ЦК компартии Китая в союзни-ческих идеях Франции. Миссия была выполнена блестяще: генерал уже вернулся в Париж, когда Чан Кайши сообра-зил, как ловко его обвели вокруг пальца.
Можно лишь полагать, что деятельность Зямы как бригадного генерала не в последнюю очередь касалась в течение нескольких десятилетийруководства разведкой Франции на всём участке Ближне – и Дальневосточной Азии. И даже сообщение во время войны советской стороне о невозможности открытия японцами второго фронта с СССР говорит не только об общности интересов Франции Де Голля и СССР, но и, скорее всего, о том факте, что им была известна иформация, полученная в этом направлении группой Зорге. Что придавало такой информации большую достоверность для Кремля.
Но вот другая информация, которая была в руках Советской стороны о точной дате нападения японцев на Пёрл – Харбор была известна только СССР, а замалчивание её по сути автоматически подготовило вхождение США во вторую мировую войну и чего было бы ожидать нельзя в противном случае, тем более, если бы такой информацией располагал Пешков. Возможно, в этом случае развитие событий второй мировой войны было бы совершенно иным. Но русские в своё время дали исторический шанс США в победе над Англией, когда в 1863г. эскадры под командованием контр – адмирала С.С.Лесовского вошла в бухты Нью – Йорка, а соответствующая эскадра конт – адмирала А.А.Попова в Сан – Франциско демонстрировала поддерж-ку Союзу штатов. Это было полной неожиданностью для британского флота, он снялся с якоря и ушёл из Нью – Йор-ка в 1863г. В СССР такой поблажки с Пёрл – Харбором во второй мировой войне дать США не могли, речь шла о существовании СССР. Одним словом, разведка Зямы в этот период ведения войны была не достаточно эффкективной.
Но как бы то ни было к периоду заигрывания Зямы с правительством Чан Кайши, эта поездка освещалась все-ми центральными СМИ, в том числе и советскими. Вот так его дочь от превой жены ( казачки) – Елизавета, спустя нес-колько десятилетий, впервые услышала об отце по радио. Поразмыслив, она послала письмо до востребования на адрес одного из французских банков, в котором Зиновий ранее хранил сбережения. И получила более чем лаконич-ный ответ: "Где пропадаешь, почему молчишь?". Она молча плакала прямо у дверей в квартиру, уверенная в том, что советские спецслужбы не позволят ей не только повидаться, но даже переписываться с отцом…
Свой путь он окончил 27 ноября 1966 года на 81году жизни, покинув её без болезней и воздыханий. Луи Арагон, с которым он был дружен, назвал его жизнь «одной из самых странных биографий этого бессмысленного мира». Все свои силы и таланты он отдает Франции, интересы этой страны становятся для него определяющими. При-нимая активное участие в Сопротивлении, он тесно и до конца останется связанным с Вики и Николаем Обо-ленскими, русскими героями борьбы французского народа с фашизмом.
В православной церквушке на улице Дарю архиепископ Собора святого Александра Невского Георгий и священник Николай Оболенский по православным канонам отслужили заупокойную панихиду по рабу Божьему Зиновию.
Прах Зиновия Пешкова покоится в ногах надгробия княгини Оболенской — такова была его последняя воля.
На кладбище Сен-Женевьев де Буа люди по сей день приносят цветы к памятнику со скромной надписью: "Зиновий Пешков. Легионер"…
И, если действительность шире воображения, то, скорее всего потому, что истина плотнее воображения. И примером этому вся жизнь и деятельность бригадного генерала и легионера, гражданина Мира и Франции, – З.А.Пешкова.