Дхаммапада. Из хаоса рождаются звёзды

«Бхагван» не значит представитель. Бога нет, как ты можешь быть представителем Бога? Будда не представитель Бога, не представитель Бога и я. Это очень бедная идея: быть чьим-то представителем - дистрибьютором! Это очень унизительно!

Будда не пророк - не пророк и я. Пророк значит «тот, кто приносит миру послание Бога». Это не кто иной, как почтальон - а я не хочу быть почтальоном! Пророк не имеет никакой ценности. Бога нет; поэтому нет и посланцев, мессий, пророков.

Вы говорите: «...или очень ясной индивидуальностью?»

Нужно понять одно: если ты стал очень ясным, индивидуальность исчезает; ты - просто ясность. Если ты неясен, есть индивидуальность. Индивидуальность и ясность не могут быть вместе. Индивидуальность глубоко внутри - это не что иное, как это - чувство отделенности, отделенности от целого.

Я - просто ясность, не индивидуальность. Очень трудно понять, как можно быть ясным, если нет индивидуальности. Наш язык толкает нас к некоторым ненужным заключениям.

Когда танец тотален, танцора больше нет; есть лишь танец. Если ты спросишь великих танцоров - например, Нижинского или Гопи Кришну, - они согласятся: когда танец достигает высшего пика, танцор исчезает. Есть лишь танец, никто не танцует. Это не две сущности - танцор и танец.

Когда художник действительно сливается со своей картиной, когда он поглощен ею, тогда больше нет художника и картины, лишь процесс написания картины. Художника не осталось; на несколько мгновений художник исчезает. Лишь когда художник исчезает, картина достигает наивысшей красоты.

Танцор, художник, певец, музыкант, поэт - все они знают эти мгновения, но это лишь мгновения в их жизни. В жизни будд это не только мгновения; они стали их реальностью. Танцор исчез навсегда.

Я больше не индивидуальность, но лишь ясность; не танцор, но лишь танец. Если ты можешь это понять, лишь тогда ты сможешь прийти к причастию с этим никем, с этим ничем, с этим состоянием нирваны.

Вы спрашиваете: «Я видел вас пару раз на утреннем дискурсе, в записях и видеозаписях, и кажется, вы никогда не отвечаете на этот вопрос. Как и почему вы знаете или чувствуете то, чего не знаю и не чувствую я?»

Я знаю лишь одно: я ничего не знаю. И возможно, разница именно в этом. Вы знаете, что вы знаете, а я знаю, что я не знаю. Лишь когда ты приходишь к состоянию блаженного неведения, возникает ясность. Знание приносит беспокойство; не-знание дает тебе ясность, прозрачность.

Старик Крестенфельд отошел, проведя на смертном одре много месяцев. Через две недели родственники слетелись, как стервятники, чтобы услышать чтение завещания.

Адвокат разорвал конверт, вынул лист бумаги и прочитал:

«Будучи в трезвой памяти и здравом уме, я потратил все, прежде чем умереть».

Я хотел бы сказать лишь это: я просто здравие - даже не здравый ум... чистая ясность, небо без облаков, совершенно пустое. Ты тоже можешь быть таким. Ты уже такой в своем глубочайшем ядре.

И мое усилие здесь, Гарольд Пелтц, в том, чтобы помочь вам стать такими же ничто, как и я, такими же невежественными, как я. И помни: есть знание, которое не знает, и невежество, которое знает.

Четвертый вопрос:

Возлюбленный Мастер,

Да, дом в огне. Мое пламя ревности, жадности и насилия сжигает меня. Я вижу, как Ты сияешь в дверях, приглашая меня просто выйти, и все же я сдерживаюсь, цепляясь за свое страдание, а мой ум продолжает гнаться за желаниями. Почему я не могу это позволить?

Дэва Двабха,

Чтобы жить без страдания, нужна великая храбрость. Быть несчастным очень дешево, очень просто; это ничего не стоит. Чтобы быть несчастным, не нужно никакой храбрости, никакого разума. Быть несчастным так легко, но выйти из страдания трудно, тяжело. Чтобы из него выйти, требуется разум, потому что ты сам создаешь свое страдание, потому что ты бессознателен. Ты можешь прекратить его создавать, лишь, если станешь сознательным, а чтобы стать сознательным, нужно великое усилие.

Более того, страдание удерживает тебя при деле, чтобы ты мог избежать своей внутренней пустоты. Оно позволяет тебе оставаться увлеченным. Если ты не несчастен, тебе придется идти вовнутрь, а ты боишься, потому что там великая пустота. Идти вовнутрь - это своего рода смерть.