Дхана и иные миры

– Закрой глаза, – сказала я, – и почувствуй, что ты летишь. Наша Земля добрая, она готова нам помочь. Ведь сила тяготения – это просто проявление любви нашей планеты. Попроси её отпустить – и она, я уверена, тебя отпустит. Он мягко перекатился на меня и…, я почувствовала, становился всё легче, легче… Это было что-то волшебное. Это не имело ничего общего с тем понятием секса, которым нас потчуют романы и фильмы. Я ощущала, что нас трое: я, он и вся наша планета. И главной в этом действе была как раз планета, а не мы. Она нас взяла на руки, как мать, и понесла всё выше и выше к Богу с просьбой дать нам на воспитание новую молодую душу. Звёздочкой покатилась по небосводу душа и вошла в нас, и стало нас уже четверо!.

– Это наша дочка Полина, – сказала я и открыла глаза.

Мы с Петей, обнявшись, парили высоко в воздухе, почти под потолком. Я боялась, – вот он откроет глаза, испугается, и мы вместе полетим вниз и разобьёмся. Поэтому я тихонько ему сказала:

– А теперь попроси, Петенька, Землю опять прижать нас к своей груди.

Это сработало. Мы медленно опустились на пол.

– Неужели мы, в самом деле, летали? – Вот был первый вопрос моего Пети.

– Конечно, летали! – ответила я. – Ведь говорила же я, что Земля готова нас отпустить в полёт, стоит лишь попросить.

– Почему же все не летают?

– Наверное, не догадываются попросить!

Мы перебрались на кровать и заснули обнявшись.

Утро встретило нас улыбками солнца и шуршанием жёлтых листьев на дорожках. Мы пошли – поехали в парк. Там была горка, на которой он тренировался, и он меня покатал с горки на своей коляске. Мы неслись вниз, лавируя, как слаломисты, влево и вправо, а затем вверх, смеясь, я толкала его коляску, несмотря на его протесты, что он и сам может. А потом он спросил:

– Вот некоторые говорят, что ты цыганка, что ты приёмная дочь Валентины Александровны, а Радек как-то обмолвился, что ты и в самом деле его родная сестра.

– Это наполовину, правда. Матери у нас с Радеком разные, а отец – один. Но говорить об этом я пока не могу! Это не мои тайны! Когда будет можно, я всё тебе расскажу. Обещаю!

– А почему ты не говоришь про Любу, ведь она тоже сестра Радека.

– Давай не будем об этом, это тоже тайна и тоже не моя, спроси лучше о чём-либо другом.

– Ну, тогда, можешь ли ты, как Радек, превращаться в какое-нибудь животное? Я, например, видел, как Радек превращается в кота.

– Могу, но никогда не буду этого делать, особенно у тебя на глазах. Я не хочу, чтобы ты запомнил мой облик преображённым в морду зверя, пусть даже это будет вполне симпатичная собачка.

Потом мы опять гуляли, а потом опять пошли на танцы. Танцевать с безногим на коляске, – это я вам скажу нечто! Мы всех растолкали и распугали на танцплощадке, но что-то всё же у нас получилось! Затем мы оставили запуганную танцплощадку и укатили в ночь. Пред нами был весь мир, и мы были его властители!

А потом началась война.

Радек Рексович о своей предвоенной жизни.

Гудят моторы самолёта и несут нас обоих всё ближе и ближе к дому. Петруха молча страдает, так как раны на ногах у него опять открылись. Моя же рана в плече почти утихла и только по ночам ноет, когда пытаюсь повернуться не на тот бок. Но всё кончается, вот самолёт идёт на посадку. С трудом выгружаем тяжеленного Петруху из самолёта и кладём на каталку. На это уходит время, и мы оказываемся на поле, когда поток прибывших уже схлынул. За оградой взлётного поля вижу только две женские фигурки. Одна из них – в ядовито-красном платье. За время войны я отвык от ярких и кричащих одежд. Как бы сказала Любочка, такой цвет явно говорит о несъедобности или даже ядовитости его обладателя. Где-то сейчас она, придёт ли нас встречать? Подходим ближе и, о ужас, красная змеиная фигурка оказывается моей сестрой Розой. Но как же она изменилась! А рядом, рядом мама Валя. Она бросается мне в объятия.

– А где Любочка? – был мой первый вопрос.

– Любочка всё учится. Недавно возвратилась из Австралии, где повышала квалификацию, через месяц у неё защита диссертации.

– Почему ж она нас не встречает? Ведь она здесь, в городе!

– Я не стала её беспокоить. Ведь у ней последние дни перед защитой, а ещё так много надо успеть! Ох, мама, мама! Ну как вы не понимаете!

Они, видите ли всё за неё решили и ничего ей не сказали о моём приезде. Оглядываюсь на Розу, а она, тем временем, уже успела откатить каталку и втихомолку целует моего Петруху. А он, дурачина, ей улыбается! Я прямо всей своей кожей ощущал весь яд её поцелуев. Кого мы вырастили в своей семье? Какое инопланетное чудовище?! Надо будет с Петрухой серьёзно поговорить!

Но поговорить мне с ним удалось нескоро. Его сразу забрали на срочную операцию, а я отбыл в город, чтобы найти Любочку и, если надо, хоть чем-то ей помочь.