Дхана и иные миры

Те, кто одолевали весь этот курс, считались “настоящими людьми” и только они могли иметь детей по законам племени. Отец мой в совершенстве изучил науку ЧЕТЫРЁХ ИСТИН и мог превращаться в муравья (конечно, большого, какие бывают на Дхане) и в собаку. Может, он умел превращаться и ещё во что-нибудь, но я пишу только о том, что знаю. Меня он так и не научил этому искусству, но впоследствии его наука помогла мне освоить некоторые превращения, о чём я расскажу впоследствии.

Но вернёмся к юности моего отца. Представьте себе смеющихся Ра и его жену Съегле в диком лесу на планете Дхана. Или их же – верхом на муравьях…. Муравей – не лошадь, только слившись с ним мысленно, можно внушить ему бежать туда, куда ты хочешь. Зато не надо никакого оружия – страшные жевала муравья разорвут любого хищника, а бронированная голова и грудь прекрасно защищены от любого нападения спереди.

Так дожили Ра и Съегле до двадцати лет, а двадцать лет – это возраст особый. Поясню:

первый год, как человек родился, – не в счет, он лежит и сосёт грудь, затем четыре года – он ребёнок, с ним нянчатся и опекают. В пять лет он становится взрослым. Если пять умножить на четыре, то получим двадцать. В двадцать лет, если тебя признали “настоящим человеком”, то мужчина – должен совершить подвиг, женщина – родить первого ребёнка. Двадцать лет также можно умножить на четыре – получим восемьдесят. В восемьдесят лет, если мужчина совершил достаточное число подвигов, – он становится мудрецом и может обучать молодёжь, а женщина, если её дети все стали “настоящими людьми”, также становится мудрой женщиной и может обучать молодых женщин воспитанию детей, искусству собирания трав и лечения болезней. Но восемьдесят лет тоже можно умножить на четыре – получим 320. Что же случится с тем, кто доживёт до этого возраста, я не знаю, и отец мой этого не знал. Но что-то явно произойдёт!!!

Итак, Ра сказал Съегле:

– Пора мне совершить подвиг, пойдёшь ли ты со мной, чтобы быть свидетелем его?

– А далеко ли идти, – спросила Съегле.

– Я хочу облететь весь мир верхом на летучих грибах. До меня ведь никто этого не делал. Полетим вместе.

– Нет, – сказала Съегле, – Я с тобой не полечу. Я жду маленького.

И нашёл Ра огромный гриб, совсем поспевший и готовый к взлёту. Взобрался на него, а плачущая Съегле подрезала ножку гриба деревянным (металл на Дхане тогда не добывали) ножом. Тут выпустил гриб струю своих спор и ракетой взвился в небеса. Много лет теперь не увидит Съегле своего любимого! И полетел, понесся гриб по ветру. А Ра ещё часть сопел спереди прикрыл плащом, – ещё быстрее полетел гриб.

Не успел Ра оглянуться, как оказался он над Гиблым Болотом. Тут и ночь наступила, и неведомо было, куда летит гриб и есть ли шанс на спасение. К утру устал гриб, истощились его споры и пошёл он на снижение – а вокруг топь дикая, а в топи чудища болотные ворочаются, пузыри пускают, ждут, кого бы съесть! И упал Ра в топь неминучую и приготовился к смерти противной. Но!! Нащупал вдруг он под ногами тропку, хоть грязную, но проходимую. И пошел, и пошел – шёл четыре дня и четыре ночи и пришёл к хижине чёрной под холмом высоким.