Длань Господня

Просьбы ваши о врагах Матери Церкви я выполняю, дважды уже бил их и у них на земле, и на земле своей. И оба раза бил их с позором, чтобы знали они, что Господь не с ними, а с нами. И рвением своим я уже сеньора своего обозлил, обозлил так, что он за мною присылал добрых людей, насилу от них отделался. И при этом ваш капитан фон Финк брался мне помогать, а за помощь взял с меня серебра премного больше, чем помог. И когда я просил его часть серебра вернуть, так капитан браниться стал грубо. Обиды говорил, как пьяный простолюдин, всё при людях моих и при солдатах моих, все его лай слышали. Убивать я его за то хотел, да не смог, он человек ваш, только то его и спасло. И теперь мне просьбу вашу никак не выполнить, я уже воюю за вас и за Церковь и с горскими псами, и с сеньором своим. Ещё одного врага мне не осилить. Может, вы, отец мой во Господе, найдёте управу на капитана своего, тогда я сразу возьмусь ваших купчишек в разумение и уважение приводить. А иначе мне с тремя воевать, так и конец мне будет быстрый.

А ещё, отец мой, я напомнить вам осмелюсь, монах брат Семион уже писал и вам, и архиепископу Малена о деле канонизации, прошу вас поторопить дело, прошу вас ускорить по возможности причисление невинно убиенного брата Бенедикта к лику святых. Сие очень важно и для меня, и для людей местных будет. Уповаю на заботы и молитвы ваши.

Рыцарь божий,

Иероним Фолькоф фон Эшбахт».

Брат Ипполит помог ему запечатать письмо, Волков взглянул на гонца, который уже доедал то, что ему положила в тарелку Мария.

— Отдашь господину своему, — сказал кавалер, когда брат Ипполит передавал гонцу конверт. — А на словах скажешь, что я тотчас исполню его просьбу, как только он урезонит человека своего. Но только я точно должен знать о том, что человек тот мне больше не помеха.

— Передам слово в слово, — обещал гонец, вставая из-за стола.

А ещё Волков подумал и решил, что жечь письмо архиепископа не будет, пусть полежит пока. Он положил его в сундук, не в большой сундук, где обычно хранил мешки с серебром, а в малый, заветный, к стеклянному шару и золоту. У этого сундука был хитрый и надёжный замок. За него он был спокоен. Да, пусть письмо полежит пока… Мало ли что…

Едва он ушёл, как Волков оглядел стол, словно ища чего-то и не находя. Потом сказал:

— У нас никогда не бывает риса.

— Риса? — С удивлением спросила Бригитт.

— Да, никогда не бывает риса. Я, когда воевал на юге, часто ел рис.

— Ну, да, рис вкусен, — согласилась рыжая красавица.

— И никогда у нас не бывает кофе, вы пили когда-нибудь кофе, госпожа Ланге?

— В доме графа подавали кофе как-то раз, но он никому не понравился, — ответила Бригитт.

Госпожа Эшбахт же смотрела на него с интересом, ей этот разговор был любопытен.

— А я люблю кофе, — заговорил Волков, явно вспоминая что-то приятное, — при осаде Фрего мы на полгода стали в одном городке на зимних квартирах, там был маленький порт, а в этом порту таверну держал один мавр, там сарацинские купцы всё время варили кофе, у них я к нему привык. К нему и к рису, тушёному с сарацинскими специями.

— Рис ещё есть можно, коли совсем голодна, — скривилась Элеонора Августа. — А кофе… так это пойло, что пить невозможно. Горькое и терпкое, словно отвар коры дуба, что в детстве лекарь от хвори в животе мне давал. Только маврам да грубым солдатам оно может прийтись по вкусу.

— Одна госпожа подавала его с сахаром и сливками, это было вкусно. — Продолжал Волков, не замечая слов жены. Он уставился на Бригитт. — Госпожа Ланге, прощу вас взять на себя управление домом, так как госпожа Эшбахт сильно занята своим вечным рукоделием.

Бригитт с удивлением перевела взгляд с него на Элеонору Августу, не решаясь дать согласия. Элеонора скривила губы, она была зла и не скрывала этого.

— Госпожа Ланге, — продолжал кавалер, — Мария старается, но она не может управлять домом, она из мужиков, ей управлять благородным домом не под силу, а вам под силу. Отчего же вы не соглашаетесь?

Бригитт встала, сделал книксен с поклоном и ответила, всё ещё поглядывая на Элеонору Августу:

— Как пожелаете, господин Эшбахт. Отказаться я не смею. Для меня служить вашему дому — честь. А не соглашалась я оттого, что боялась, что не справлюсь.

— Кто ж справится, если не вы? — Произнёс с улыбкой Волков, он полез в кошель и достал оттуда золотой, положил его на край стола, — приступайте немедля. Я хочу, что бы в доме у меня были специи, рис, кофе и сахар. Хочу пить кофе по утрам, узнайте у купца, как его варят.

— Да, господин Эшбахт, — Бригитт снова сделала книксен и взяла со стола монету, — отправлюсь в город сейчас же.

— Только экономьте мои деньги, госпожа Ланге.

— Буду беречь их, — обещала Бригитт.

— Кстати, езжайте не на телеге, на карете езжайте. — Сказал кавалер, когда Бригитт уже поворачивалась, чтобы идти. — Возьмите с собой Увальня.