Длань Господня

Максимилиан покраснел, не много у него было опыта. Самый яркий случай произошел с ним в Ференбурге. Да, две девицы были очень хороши, их он вспоминал, особенно черноглазую, жаль, что они оказались ведьмами и обеих казнили. А про сумасшедшую Агнес и ее звериные ласки так вспоминать не хотелось. Ему нравилась и еще одна женщина, он о ней думал и даже мечтал о ней. Но она была много старше его, лет на десять, наверное. А еще она часто украдкой шепталась о чем-то с господином, когда думала, что их никто не видит. Он специально приходил в дом господина рано утром. Женщина спала внизу на лавках, иногда она еще не успевала одеться, пару раз Максимилиан видел ее в одной нижней рубахе.

Он садился на лавку к стене и делал вид, что не смотрит на нее, пока она быстро надевала платье. Иной раз успевал увидеть ее ключицы и большой ворот рубахи или даже темные пятна сосков или низа живота, что просвечивали через тонкую дорогую ткань.

Надев платье, она быстро и не без труда прятала под чепец свои пышные и непослушные волосы. И если ненароком ловила взгляд оруженосца, то едва заметно улыбалась ему. Он для этого и вставал ни свет ни заря. Мылся и чистил одежду в темноте, причесывался. Все только для того, чтобы увидеть ее в нижней сорочке и поймать улыбку на веснушчатом лице.

– Ну так что, Максимилиан? – не отставал от него Сыч. – Есть бабенки, что тебе нравятся? Или ты как этот барон?

– Дурак ты, Сыч, – беззлобно ответил юноша, он больше не собирался говорить на эту тему.

Кавалер никогда такие темы не обсуждал, значит, и ему не следует. Он во всем хотел походить на своего господина.

Сделали крюк, снова заехали к монаху, но дверь опять оказалась на замке. Сыч поглядел следы и сказал, что как они тут утром были, так больше здесь никто не появлялся. После поехали домой.

Как приехали, нога разболелась. Но к этому Волков уже привык. А вот то, что он к вечеру почувствовал озноб, хоть дома было даже жарко, так это монаха напугало. Брат Ипполит долго осматривал рану на шее, молчал, ничего не объяснял. Принес инструмент свой врачебный, достал специальный нож. Но, подумав, резать не стал. Дал Волкову настойку сонную и отправил спать. Госпожа Эшбахта была рада, что господин Эшбахта в тот вечер не искал ее благосклонности.

* * *

Утром чувствовал Волков себя все еще не слишком хорошо. Есть ему не очень хотелось, что было странно, едва заставил себя проглотить два вареных яйца да две ложки проса на молоке и меде. Тогда пришла госпожа Ланге со двора и сказала, что к нему прибыл гонец от графа.

Волкову и сургуч на письме ломать не требовалось, чтобы знать, о чем там писано. Конечно, граф в письме был зол и требовал его к себе в замок для объяснений. Конечно, никуда кавалер ехать не собирался. Отписал графу, что болен. А когда начал писать, так тут же брат Ипполит пришел опять осмотреть ему рану. И гонец это видел, поэтому графу подтвердит его хворь.

Монах опять был недоволен. Потрогал лоб кавалера, не горячий ли. Снова смешал в стакане снадобья, поставил кипятиться воду для отваров. А Волкову впервые, кажется, за многие дни не было нужды никуда ехать и ни о чем печалиться. Первоочередные заботы он разрешил, а те, что были еще не разрешены, не требовали немедленных действий. Где там еще гнев герцога, где злоба горцев? Пока можно обо всем этом не думать. Пока госпожа Эшбахта и ее подруга госпожа Ланге были на дворе и отчитывали дворовых девок за лень и нерадивость, он сидел за столом, маялся от скуки и неприятного озноба в теле. Всегда так: как нога не болит, так еще что-то прихватит. Вот озноб какой-то, неужто от раны в шее?

– Монах, – позвал он, запрокидывая голову, проверяя, не заболит ли, – а нет ли у нас каких книг?

Брат Ипполит в это время толок в чашке какой-то корень. Он даже остановился от удивления, так давно господин не говорил с ним о книгах.

– Так у меня только одна книга, что вам интересна, остальные все по медицине, – ответил он.

– Хочешь, поедем в Мален да купим книг каких, – предложил Волков.

– Каких книг? – сразу оживился брат Ипполит.

– Да каких хочешь. И мне какую-нибудь интересную.

– Нет, – чуть подумав, отвечал брат Ипполит. Конечно, книг ему очень хотелось, но здоровье господина поважнее будет. – Вам сейчас лучше в седло не садиться.

– А я карету жены возьму, – сказал Волков, – брошу туда перин, да поедем.

– Нет, завтра поедем, если лучше будет ваша шея, – твердо ответил молодой монах.

Пришел брат Семион, чуть послушав, о чем они говорят, сразу сказал:

– Завтра свадьба у ротмистра Рене, а вот послезавтра вы и отправляйтесь. Сейчас, если вы, кавалер, телегу мне дадите, я съезжу к епископу.

– Зачем это ты к нему поедешь? – спросил Волков, хотя и так знал, зачем хитрому монаху нужно к доброму епископу.

– Поговорить о церковной утвари, никак без нее невозможно службы справлять, – отвечал брат Семион смиренно. – Может, епископ даст мне что-нибудь, что ему в приходе его не нужно.

– Так епископ дал тебе, кажется, две тысячи двести талеров, – изобразил притворное удивление кавалер, – деньги большие, неужто ты даже церковной утвари не купил?