Длань Судьбы

Храм, спрятавшийся среди тихих улиц Вельхоры, для многих стал домом и сплотил в одну большую дружную семью, хоть и не по крови. Судьба разными тропинками свела всех нуждающихся в свое святилище – и они были этому только рады.

От дум храмового служителя Епифания отвлек громкий, даже оглушительный стук. Он вскинул голову в сторону входной тяжелой двери, ведшей в зал обращений, ожидая, что вот-вот сюда кто-нибудь зайдет. Но этот кто-то так и не решился открыть дверь.

Жрец Епифаний подумал про себя, что это дурной знак. Конечно, думать таким образом не подобало добродетельному служителю богини, ведь все знаки Судьбы несут пользу и добро, но чуял его нос, а точнее, уловили его уши, что этот громогласный знак несет мешок сюрпризов. В силу своего возраста жрец очень не любил неожиданностей, так как обычно они приносили с собой мигрень и боли в коленях.

Взяв одну горящую лампадку, он вышел за дверь. Как же он был прав! Головная боль ему теперь была обеспечена на много-много лет вперед. Прямо на ступеньках лежала корзинка со сладко спящим младенцем, которую он проворно подхватил и занес в теплое нутро храма Судьбы.

… Вельхора – столица Ивалии. Хризантемовый храм Судьбы. 5 лет до основных событий… Лууна…

Этот день настал. Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет. Самый важный день для длани богини Судьбы. Мой день. Стать дланью Судьбы – не самая завидная участь для девушки – сироты, но от своего призвания не убежать и не скрыться. Я и не пыталась. Такова воля богини, и служить ей я собиралась верой и правдой.

«Неужели прошло целых восемнадцать лет, как я оказалась на пороге нашего храма? Как же быстро…» – подумала я, протягивая руку перед своим отражением в зеркале и пытаясь его коснуться. Пришло время покинуть его гостеприимные стены, ставшими родными. Уже завтра утром мне придется уйти…

В Обители Судьбы мне дали имя – Лууна, что означало освещенная Селеной. Так меня назвал Жрец Епифаний, именно он нашел меня в самую темную и длинную ночь. Подарив мне это имя, старый храмовник пожелал подброшенной крохе даже в самой непроглядной тьме суметь разглядеть хоть каплю света. Я старалась следовать его завету.

В Хризантемовом храме я впервые улыбнулась, сделала первые шаги, сказала свое первое слово и научилась всему тому, что я умела в свои восемнадцать лет. И все это благодаря всей нашей единодушной и сплоченной прихрамовой семье.

Ухаживать за младенцем в храмовом приюте весьма сложно. Обитель Судьбы не предназначена для таких маленьких сироток. Таких крошек не подкидывали в приюты ни тогда, ни сейчас. Бросать младенцев не то чтобы не принято на землях Ивалии – случаются разные беды и трагедии на жизненном пути – но такое действие было противозаконным и наказуемым, однако, со мной все же случилось. С детьми постарше действовали иные законы. Каждый случай разбирался службистами Короны отдельно. Только пока такие дела велись, дети росли. Вырастить же крохотную девочку было для служителей Судьбы трудно, но всеобщими усилиями и стараниями из меня вышла судьбоносная длань, что надо.

Хризантемовый храм Судьбы стал домом многим детям, не только мне. Кто-то из них уже успел найти свое место во взрослой жизни, кто-то только-только появился в нашей семье и приступил к своему обучению, к поиску своего предназначения в своей жизни. Лишь я удостоилась чести быть меченной Судьбой, а права выбора лишилась. За меня все решила Судьба. Богиня предопределила мой жизненный путь – быть дланью Судьбы.

Как же расстроились тогда все старшие послушники, когда увидели проявившуюся на мне метку богини. Невольно мне вспомнился тот день тоже…

В единственный день в году, а именно в первый день весны, жрец представлял прибавление в храмовой семье перед алтарем Судьбы. Это была своего рода семейная церемония знакомства и приветствия сирот и Судьбы. Заодно новеньким предоставлялась возможность поблагодарить богиню за своевременное, как обычно бывает в таких случаях, вмешательство и божественную помощь. Собственно, после ее влияния на события дети оказывались под крышей Хризантемового храма.

Так как я попала в обитель Судьбы в младенчестве, жрецом Епифанием было решено представить меня перед алтарем тогда, когда я смогу более-менее выражать свои эмоции, желания и нужды. Случилось это на четвертом году моей жизни.

Вместе со мной на службе присутствовала еще и Рия. В дальнейшем она стала моей близкой и единственной подругой, но тогда она вызывала у меня лишь зависть. Рия только месяц как появилась в нашем храме, а уже участвовала на ритуале приветствия. Ей было уже пять лет, что страшно меня злило. Мне казался крайне несправедливым тот факт, что она была старше меня.